Я выжгу в себе месть

Его доспехи из выделанной кожи пропитались чужой кровью, смоляные пряди слиплись от грязи и пота. Кощей бродил в поисках живых, но видел только мертвые лица, на которых застыл ужас, встречал взгляды десятков остекленевших глаз, принадлежавших и врагам, и друзьям, и побратимам. Хотелось заплакать, да сил не было.

С тех пор он не верил в достойную смерть. Какое достоинство может быть в погибели – страшной, жуткой, вонючей?

Ни вкусная еда, ни вино, ни разгульные девки, ни ладный меч с серебряным поясом не радовали Кощея. А все потому, что князь Гневолод, которому он присягнул, простил конунга и вновь заключил с ним союз, как будто не было ни побоища, ни смертей, как будто его братья и друзья сгинули просто так.

Но Кощей не простил. Он вернулся домой, чтобы забрать Мирославу и навсегда покинуть родные края. Глупец. Не знал, что там его уже поджидала дружина Гневолода, – князь решил убрать с дороги того, кто пошел против него и знал слишком много. А Мирослава была только рада избавиться от Кощея и забрать себе дом с набитыми сундуками и гору монет.

Кощей тряхнул головой, прогоняя ненужные воспоминания. В прежней жизни он был совсем другим, ничего не ведал о мире, не якшался с ведьмами и, кажется, верил во что-то светлое. Дурак, не иначе. Хорошо, что изменился, хотя душа выцвела, позабылся вкус жизни, да и откуда ему взяться-то, когда вокруг – сплошные кости и вой мертвецов.

Во дворце – хотя какой там дворец? так, изба из чужих костей – что-то шуршало, постукивало, скреблось, а за воротами и вовсе творилась жуть – неупокоенные духи грызли друг друга, кто-то бился о холодную черную землю, кто-то протягивал руки к небу, которого не было, а кто-то просто бродил по околице, смирившись со своей участью. К собственному удивлению, Кощей обнаружил Домового. Тот был хмурым, бледным и издалека напоминал злобную тварь.

– Вот до чего дожил, – хмыкнул Кощей. – Говорю с духами и сам того не боюсь.

– А чего тебе бояться? – проскрипел Домовой. – Тебя даже Смерть стороной обошла!

Иногда Кощей об этом жалел, хотя в прежней жизни думал, что нет ничего хуже погибели. И вот теперь он считался бессмертным. А мог ли Кощей вернуться в мир живых? Вряд ли. Скорее всего, его тело рассыплется, как только он пересечет Грань.

Нередко он бродил по костяной избе, всматривался в черные глазницы черепов и спрашивал себя, не выйти ли, не покинуть ли Навий мир, чтобы умереть окончательно раз и навсегда, или продолжать существование, ждать писем, которые приносит Вран Воронович от ведьм и знахарок, набирать мертвую воду в реке.

Да и мог ли Кощей звать себя человеком, если уже давно не чувствовал внутри ничего человеческого? Он дарил покой умертвиям и душам, которые скитались по самому краю Навьего царства, но легче от этого не становилось. Пустота съедала его день за днем. Хотя какой там день? Тут не было ни солнца, ни луны – сплошной туман вверху. Кощей ложился спать и вставал, не зная, сколько лучин прошло.

Давным-давно он пришел в Навь по собственной воле и остался. Немногим позже, когда слухи о Бессмертном разлетелись далеко за пределы мира мертвых, к нему пожаловали во́роны. Птицы притащили ему ткань для одежды и постели, а после стали верными посланниками и друзьями.

Вороны приносили Кощею вести из мира живых. Иногда – немного еды, вина или другие дары от знакомых ведьм. Это напоминало Кощею, что он все еще человек. Пустой, выжженный изнутри, седой, костлявый, бледный – в общем, никудышный, – но по-прежнему живой.

Эти ниточки, все еще связывающие его с Явью, мешали окончательно отдаться Смерти. Врали слухи – Кощей никогда не встречал призрака в черной накидке, между ними не существовало никаких договоров. Просто однажды Кощей пришел в Навье царство и остался там. Не старел, не нуждался в еде – всего лишь жил, потихоньку строя себе дом из костей. А из чего еще строить, когда вокруг – ни одного живого дерева?