Я вылечу твою собаку

— Ты была бесподобна, дорогая. — Леон поцеловал меня в шею. Он повертел в руках ключ, который я вчера, вернувшись от Роберта, оставила на столе. — Голубка, это нужно хранить около двери. Там есть специальный кармашек. Без него у тебя не будет работать электричество. Я свой ключ заберу, а твой вставлю.

Леон подошел к двери и поменял карты, которые выполняли функцию ключей.

— Что-то не срабатывает, — он детально рассмотрел карточки и с подозрением взглянул на меня. — Это не твой ключ, Джил. И я на сто процентов уверен, что знаю чей.

— Роберта, — пошла я в лобовую атаку, вся сжавшись внутри. — Это чудище бухало вчера всю ночь и весь день. Вечером он позвонил и попросил помочь. Я поставила ему капельницу. Потом, видимо, перепутала ключи, когда уходила.

— Но как ты тогда попала в номер? — Леон сидел, нахмурившись, на краешке стола и внимательно слушал меня.

— Я ушла, как и пришла, через балкон, — пожалуй, это было самое слабое место в моем рассказе. — Он не в состоянии был открыть и закрыть дверь.

— Пришла — понимаю. Но почему ты ушла через балкон? — Супруг приподнял одну бровь, нащупав неувязку. С легкой усмешкой он ждал, как я буду выкручиваться.

— Да сама не знаю! — пожала я плечами, просто так не собираясь сдаваться. — Очень была сердита. Когда Роберт пришел в себя, я отругала его и, психанув, вернулась тем же путем. Кстати, я забыла у него сумку с лекарствами. Нужно забрать, да и ключ поменять.

— Какая-то натянутая история, — Леон подошел ко мне и взял за подбородок. — Тебе не кажется?

— Кажется. Но если бы я хотела тебя обмануть, история была бы безупречной. А вчера немудрено было окно с дверью перепутать, когда я его полумертвого на полу нашла.

Возлюбленный некоторое время внимательно изучал меня. Я с трудом выдержала холодный взгляд прекрасных глаз.

— Ты должна была вызвать врача, моя дорогая. За такие вещи у нас в Штатах сажают.

— Мне пора идти, — тихо проговорила я, понимая, что и в этот раз кривая вынесла из передряги. — Подожди.

Я вытащила из его руки ключ и направилась в номер Роберта. Леон пошел за мной и замер на пороге, чтобы послушать наш разговор.

У партнера съемки начинались позже, и поэтому он после встречи на балконе снова лег в постель. Он появился в дверях не сразу.

— Прости, я накричала на тебя вчера и перепутала ключи… — пробубнила я.

— И забыла сумку, — продолжил Роберт, не моргнув глазом. — Ты правильно меня вчера отсобачила. И спасибо, что не вызвала врача.

— Ты понимаешь, что мог ее подставить? — прорычал Леон. — Чтобы таких историй больше не было. Обоим ясно?

Роберт отдал ключ, сумку и, подмигнув мне, закрыл дверь. Мы с Леоном вернулись в комнату. Муж провел ревизию и нашел использованную капельницу и пустые флакончики от лекарств. К счастью, я не выкинула их, опасаясь, что они привлекут внимание персонала гостиницы. Это окончательно оправдало меня.

— Я заберу это добро, голубка.

— Забирай, дорогой. Но, главное, не забудь удава, — я одарила мужа самой невинной улыбкой.

— Крокодила в следующий раз привезу, если учудишь что-нибудь подобное.

— Мне пора, любимый. У меня сегодня первая репетиция с хореографом.

— Лети, голубка.

— Когда увидимся?

— Нам подвластны расстояния и время, — Леон нежно поцеловал меня. — Главное — желание.

— Знаешь, о чем я утром думала? — лукаво улыбнулась я.

— Я весь внимание.

— Что хочу улететь сегодня с тобой хоть на край света. Но это было до встречи со змеей, конечно.

— Джил, — лицо Леона озарилось улыбкой, — я люблю тебя.

— Пока-пока!

— Береги себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 16

— Прекрасно! — воскликнул Алекс Шеннон, посмотрев меня на сцене. — Никто из наших хореографов не успел испортить тебя. Задатки хорошие. Будешь работать как вол, и через год тебе не будет равных в постановочных шоу. Поблажек не жди.

— Готова работать круглые сутки, — пообещала я и целиком посвятила себя репетициям.

Через два месяца я превратилась в гуттаперчевую девочку и выполняла самые замысловатые па. По вечерам я доползала до кровати, проваливалась в сон и слышала голос Шеннона: «Раз, два, арабеск, поворот». Я получала бесценный опыт, но убийственная усталость сказывалась на отношениях с Леоном.

Репетиции чередовались со съемками, и перипетии личного характера отошли на второй план. Роберт, когда был свободен, присутствовал на занятиях, а вечером отвозил мое тело домой. Он говорил много, но ни разу не обмолвился о нашей мимолетной близости. То ли не хотел вспоминать, как напился в тот день, то ли из-за врожденной деликатности. Роберт видел, как я устаю, и помогал во всем, не форсируя события. Я дорожила его заботой. Порой я даже есть не хотела. Тогда он приносил мне еду и называл ее «обедом по принуждению». В мой номер Эванс не заходил, негласно считая эту комнату территорией Леона. Я, напротив, любила, когда оставались силы, заглянуть к нему и выпить стакан-другой чая. Алкоголь мы вычеркнули из рациона.