Я всё ещё здесь (СИ)

Но стоит мне оказаться от дома метров на тридцать, как сквозь туман этой отвратной погоды я вижу красно-синие отблески, проявляющиеся в ночной глади. А затем до слуха доходит и сирена, срабатывающая на приближающемся авто через раз.

Выдыхаю.

Едва-едва, но постепенно восстанавливаю дыхание и выставляю вперёд руку, от нахлынувшей внезапно слабости рухая на колени и опуская голову. Одышка.

— Что случилось? — из машины выскакивает полицейский, тот самый, что недавно наш дом покинул.

— Там, — всё ещё тяжело дышу, выставляю руку и указываю пальцем на дом, едва уловимый в поле видимости, но различимый в свете фар, — он там...

Меня поднимают.

Офицер скидывает с себя рабочую куртку и накидывает мне на плечи, сажая в машину.

— Всё хорошо, ты в безопасности.

Хотелось бы всегда быть в этом уверенной.

Теперь в остатке лишь одна просьба: помогите Михайлову.

Ведь за спасением собственной шкуры я абсолютно о нём позабыла.

А что мне оставалось делать? Геройствовать и нестись к нему на спасение, чтобы нам обоим досталось? Хотя, ему и так уже досталось нихреново. Примерно с того момента, как он имел смелость связать свою жизнь со мной. Ненавижу себя ещё больше...

Подъезжаем к дому, и я боязливо таращусь в закрытое окно, поглядывая на открытую входную дверь. Там темно. И нет признаков каких-либо движений. Кроме тех, что этот самый офицер движется туда с фонариком, будучи стоя у порога и разворачиваясь, подзывая напарника, что сидит за рулём.

Но вместе с ним из машины выхожу и я, и никакие высшие силы не остановят моего любопытства и не заставят оставаться в машине. Топаю следом.

Оба в дом заходят, включая свет в гостиной, где подле дивана, едва удерживая связь с реальность лежит Слава, из последних сил пытаясь оставаться в сознании. Всё та же кровавая дорожка на лбу, разбитая губа, он держится левой рукой за живот. Окровавленной, мать её, рукой, заставляющей мои глаза расшириться до неимоверных размеров.

— Морт! — шок вытесняет страх, я срываюсь с порога и подлетаю к нему, практически падая перед ним на колени. — Боже... — мои руки дрожат, я пытаюсь дотронуться до его ладони и убрать, покуда моему взору не предоставляется некрупное ножевое ранение.

Ужасная картина, вид крови, его состояние, но я стараюсь держать себя в руках, оборачиваясь к полицейским и крича, чтобы скорую вызывали.

Тот, что постарше, хватается за рацию и делает вызов, безмолвно приказывая второму исследовать дом и подняться на второй этаж.

— Всё будет хорошо, — ровно пять секунд занимает побег до кухни, я возвращаюсь и кладу его голову себе на колени, прижимая принесённое полотенце к кровоточащей ране, — помощь уже едет...

Успокаиваю его, успокаиваю себя саму, а вскоре вижу второго представителя закона, спускающегося со второго этажа.

— Пусто, — констатирует и так понятный факт.

Миронов уж точно ни за что бы не остался в доме ждать приезда полиции, он наверняка уже далеко отсюда. Как бы не иначе... Головой качаю, продолжая прижимать к себе Михайлова в ожидании скорой помощи. Которая, на удивление, приезжает довольно скоро.

— Может, это просто хулиганы были, — один из них репу почёсывает, а я только головой качаю, — в этом районе бывает такое. — Он уже на сто процентов в своей правоте уверен, а мне хочется подлететь, да за рубашку его схватить, заорав при этом: Да открой ты глаза! Это был он! Он, мать твою!

Ну а дальше...

Дальше всё, как в качественном кино. Медики действуют довольно осторожно, перекладывая его на носилки. А мне дают ровно три минуты, чтобы я переоделась и взяла всё самое необходимое для того, чтобы поехать с ними, выслушивая по дороге сказки о том, что они будут усердно заниматься поисками нападавшего.

Времени не считаю, но проходит точно меньше получаса. Я сижу в дежурном отделении в ожидании врача и его заключения. Ждать приходится недолго. Черноволосый мужчина в белом халате, лет тридцати пяти, не больше, довольно дружелюбно обращается ко мне и оповещает, что ранение не серьёзное. Всё могло бы быть гораздо хуже.

А могло бы и вообще не быть, если бы я не была такой трусихой и не переехала бы.

Чёрт.

Самое вот время самоедством заниматься.

Не замечаю, как начинаю грызть ногти, а мужчина речь свою продолжает, утешая меня тем, что я могу пройти к Михайлову в палату.

Меня дважды приглашать не нужно.

Спустя считанные минуты появляюсь, чуть ли не с порога подлетая к его койке и хватая за руку.

Рот в беззвучном возгласе открывается, что сказать — не знаю, я просто чертовски рада, что дышит. Дышит и улыбается, глядя на мой растерянный и потрёпанный вид.

— Я тоже рад, что с тобой всё хорошо.

Чуть сжимает мою ладонь в своей, таким вот не принудительным жестом заставляя меня дышать свободнее.

Я не отойду от него. Покуда он здесь — не отойду, и он это знает, даже не пытаясь чем либо апеллировать и прогнать меня, дабы выспалась в нормальных условиях. Да, мне нужен отдых, не спорю. Но мне не нужен сон. Мне нужно чувство того, что я в безопасности. А эту самую безопасность я чувствую только с ним. И плевать, что нас двоих чуть не пришили. Я его не оставлю.