Я Вас помню

… – Да, я вот только пришёл. Знаете, мне бы хоть поесть приличия ради, а то полдня как на голодном пайке… Но да, я почитаю. Как-то это всё… редко такое говорю, но в душу запало конкретно. Сара, я не могу. Я и правда всё время хочу её Лиззи назвать! Внешность, голос, вот даже одежда. Зараза! По-моему, я уже… А может и нет. Ладно. Приезжайте уже скорей. Вместе-то однозначно легче разбираться. Да, знаю, что вряд ли получится скоро… Да. И я вас. Очень. Спокойной ночи.

Глава третья

… – Сара! Да, я всё-таки добрался. Должен признать, занятное чтиво было. Не скажу, что вот прямо проникся, но, по крайней мере, показалось интереснее чем эти рассуждения правоверных на каждом шагу… Ну, вы помните, миссис Эвелин любила… Да. Особенно, знаете, любопытно звучит – «в каждой жизни развивается новая личность индивидуума в физическом мире, но одновременно определённая часть «Я» индивидуума остаётся неизменной, переходя из тела в тело в череде перевоплощений». Кстати, вот ту самую книгу так и не нашёл. Может, плохо искал, в самом деле… Пришлось довольствоваться Википедией. В принципе, согласен, это многое объясняет – по крайней мере, факт, почему эта девочка НАСТОЛЬКО похожа на Лиззи… Звучит как бред, всё ещё звучит как бред. Или не совсем. Я ещё до конца не понял. Надеюсь, ты поможешь мне. Ты… и она.

***

На этот раз он должен был это сделать. И он сделал – сам нашёл и набрал номер, сам дождался ответа, сам назначил встречу. Всё сам. Даже осмелился перехватить на себя разговорную инициативу. Как-никак прошло уже не два, а три дня – вполне достаточно времени, чтобы набраться смелости с избытком.

Наверное.

– А ведь о чём-то таком я подумал сразу, как ты про День Рождения сказала. Просто стандартизированное мышление отказывается признавать даже существование подобной теории. Немного сложно вот так сразу идти наперекор всему, к чему привыкал, пожалуй, всю сознательную жизнь.

– Конечно. Меня всегда удивляли те, кто готов не просто отстаивать перед кем-то свою точку зрения, но и старательно прививать её всем и каждому. Будто не существует иного мнения.

– В чужом глазу разглядеть соринку проще, чем бревно в собственном.

– Точно.

Маршрут следования остался неизменным – только вперёд, по тротуару, максимально расслабленным прогулочным шагом. За спиной мелькали фонари, шум прохожих глушили звуки моторов, утекающие куда-то в неизвестность. И солнце, неумолимо тонущее за горизонтом, купая верхушки небоскребов в своих последних лучах.

– Лиззи ведь была крещёная?

– Да. Мама жены очень настаивала. Я пытался убедить в обратном, но надолго меня не хватило.

– Но ведь она сняла крестик. В двенадцать же?

– Да. Сказала, что не хочет верить в это, просто потому что так надо. Вот так вот просто, сразу и при всех. Миссис Эвелин долго спорила, ругалась. Но Элизабет так и не передумала.

– Я так и знала.

– Что именно?

– Что это её слова. Просто, я сказала точно так же, когда мне было десять. Мама с папой просто сказали: «Как вырастешь – так и решишь, мы тебе ничего навязывать не будем».

– Мы с Сарой тоже были такого мнения. Но как Лиззи тогда смогла переспорить бабушку – до сих пор не понимаем.

– А разве она пыталась? Она же просто не реагировала.

– Я уже не знаю. А почему ты спросила?

– Это как бы, к слову, о том, что вы вчера изучали. Первым камнем в фундаменте абсолютно любого убеждения всегда будет вера. Вы же по своей воле не пойдёте в церковь и уж тем более не станете рьяно возносить молебен, потому что не верите, что там, – она едва заметно показала пальчиком в небо, – кто-то ещё есть. Кроме, разумеется, саурян, нордов, инсектоидов и прочего вселенского мусора.

– Да. Согласен, – Дикон усмехнулся, отводя взгляд. Все эти разговоры о религии были ему чужды, хотя бы потому, что он никогда не изъявлял заинтересованности в ней.

– Но вам всё-таки уже давно не девять, не двенадцать и даже не пятнадцать годиков. Вы успели привыкнуть к конкретике на каждом шагу. А Элизабет – ещё нет. Она успела уйти, по-прежнему веря в это. Может быть, поэтому так получилось, что её жизнь, в духовном понимании этого слова, действительно не окончилась.

– Ты ведь не пытаешься мне сейчас намекнуть на существование призраков и их мистические истории о неоконченных делах? – Дикон возвел взгляд в небо, будто задумался о чём-то на несколько секунд. – А то получается, что так и есть.

На мгновение прервав размышления «о вечном», Дикон заметил небольшую кофейную будку – нечто похожее на мутировавший шоколадный маффин, с прорезанными посредине окошками, одно из которых было распахнуто. Периодически высовывающийся наружу чуть ли не на полкорпуса опрятный с виду бариста с густой клиновидной бородой, смотрелся не иначе как запертый в трёхметровом кексе скотч-терьер.