Я вам любви не обещаю

Даша открыла глаза, едва хозяйка вышла в будуар, закрыв за собою двери в опочивальню. Приложив палец к губам, Вера проскользнула в уборную. Умывшись, она долго вглядывалась в своё отражение. Губы припухшие, на шее красными пятнами проступило раздражение от того, что перед визитом к ней, Георгий не стал заезжать на Литейный, дабы привести себя в порядок с дороги, и на его лице успела пробиться чуть заметная короткая щетина. Кончиками пальцев Верочка дотронулась до своего лица, обводя тёмные круги под глазами, каждая частичка её тела ныла после прошедшей ночи, но глаза светились, даже в полумраке ненастного утра невозможно было не заметить их лихорадочный блеск. Пусть грешно, пусть осудят, но Бог мой, как же хорошо в его объятьях!

Вернувшись в будуар, Верочка придирчиво оглядела платье, которое успела вынести из гардеробной Дарья. Светло-серое из тончайшей шерсти с белым кружевным воротничком. Вера довольно часто надевала его, но оно было чересчур скромным и делало её похожей на гимназистку, а нынче ей хотелось выглядеть иначе. Хотелось быть желанной, красивой, манящей для него, не для кого больше. Только для него одного. Потому она отрицательно качнула головой, когда горничная взяла то платье в руки, намереваясь помочь ей одеться.

— Другое, — шепнула девушка.

Шагнув в тесную гардеробную, Верочка провела рукой по висевшим на плечиках нарядам. Взгляд её остановился на ярко-синем шёлковом. Сняв его с вешалки, девушка протянула платье горничной. Дарья понимающе улыбнулась и согласно кивнула. Платье было всем хорошо, но имелся один существенный недостаток: оно оставляло шею совершенно открытой, а не заметить следы, оставшиеся после бурной ночи, было невозможно. Верочка с сожалением вздохнула, намереваясь снять его и облачиться в привычное серое, но Дарья, порывшись в комоде, извлекла из него кружевной воротничок-горжетку белого цвета.

— Так хорошо будет, — приложила она к платью свою находку.

Заколов воротничок недорогой брошкой с белой камеей, Вера окинула своё отражение в зеркале довольным взглядом.

На кухне уже вовсю хозяйничала Катерина. Бросив на вошедшую барышню укоризненный взгляд, повариха принялась растапливать печку.

— Осуждаешь? — усмехнулась Вера.

— Не моё это дело осуждать, — проворчала женщина, подбрасывая поленья. — Давайте кофия что ли вам сварю. Чего в такую рань поднялись?

— Не спится, — пожала плечами Верочка.

— Ох, Вера Николавна, наплачетесь вы с ним, — вздохнула вдруг Катерина, ставя на печку турку.

— Отчего?

— Его сиятельство птица высокого полёта… — поджала губы Катерина, помешивая закипавший кофе.

— Хочешь сказать, что я ему не пара.

Катерина промолчала, но ответа и не требовалось. Все и так было очевидно. Налив кофе в чашку, кухарка поставила её на стол перед Верой.

— Завтрак, когда подавать прикажете? — осведомилась она.

— Я Дашу пришлю, — тихо отозвалась Верочка, отпивая кофе маленькими глотками.

Слова Катерины спустили её с небес на землю. Забрав с собой чашку, Вера отправилась в гостиную. Допив кофе, она рассеянно перебрала кисточки в стакане, хмуро оглядела незаконченный портрет Анны, а после уставилась в окно. Фонтанка лениво несла свои грязно-серые воды в Неву, нахохлившиеся воробьи пристроились на деревянных перилах набережной, мимо проехала пролётка и свернула за угол к мосту. Начинался ещё один день в бесконечной череде таких же похожих друг на друга. Что будет далее? Вновь ожидание, когда Бахметьев изволит почтить своим присутствием её жилище? Как она будет жить, зная, что наступит день и час, когда он поведёт под венец другую? Прикрыв на мгновение глаза, Верочка представила себе Георгия рядом с рыжеволосой красавицей в белоснежном подвенечном платье. Тонкие пальчики сжались в кулаки так, что ногти вдавились в нежную кожу ладоней, причиняя лёгкую боль. «Я не переживу того. Видит Бог не переживу», — сглотнула ком в горле девушка.

Задумавшись, она не услышала, как скрипнула, приоткрывшись, дверь, шагов за своей спиной, и только когда сильные руки обвились вокруг её талии и чуть приподняли от пола, удивлённо охнула.

— Bonjour, mon ange. (Доброе утро, ангел мой), — услышала она хрипловатый со сна шёпот.

Его дыхание согрело щеку, шевельнуло короткие кудряшки на виске. Почувствовав под ногами опору, Верочка развернулась в его объятьях.

— Ты меня напугал, Жорж, — не сдержала она ответной улыбки.

Бахметьев запустил пятерню во взъерошенные каштановые кудри, в небрежно распахнутом вороте рубахи мелькнуло золотое распятие на тонкой цепочке.

— Прости, — дёрнулся уголок рта в чуть заметной улыбке. — Ты сбежала от меня, — притворно нахмурился он.

— Не спалось, — протянула руку Вера, погладив его по щеке. — Пойду, скажу, чтобы завтрак подавали, — повернулась она, чтобы выйти.

— Я не голоден, — отозвался Бахметьев, поймав её за руку. — Хотя нет, — усмехнулся он. — Голоден. Очень голоден. Только голод мой иного рода, — шутливо прорычал он, заключая её в объятья и целуя в шею.

Вера, смеясь, оттолкнула его.

— Довольно, Жорж.