Я вам любви не обещаю

— У меня были дела, — нахмурился Георгий. — Довольно о том. К тебе это не имеет отношения. Прости, я должен идти.

Вера выскользнула следом за ним и притаилась у стены возле открытой двери в гостиную.

— Георгий Алексеевич, простите, что незваным. Дела службы, — услышала она голос Залесского и похолодела.

— Сергей Андреевич, не могу сказать, что очень рад вашему визиту, — холодно отозвался Бахметьев. — Мне казалось, что всё, что мне известно, я вам уже рассказал. Вряд ли могу добавить к своим словам что-то новое.

— Могу я взглянуть на ваше пальто? — осведомился Залесский, не меняя интонации голоса.

— Безусловно. Стёпка, пальто принеси! — окликнул Георгий денщика.

Степан, заметив Веру, замер у дверей гостиной, но она, приложив палец к губам, подтолкнула его в спину.

— Вот, ваше благородие, — послышался голос Степана.

Залесский поднялся с кресла и подошёл к низенькому диванчику, на котором слуга графа разложил пальто. Все пуговицы были на месте.

— Могу я полюбопытствовать, где вы были вчера вечером? — повернулся он к Георгию.

— Георгий Алексеевич весь вечер провёл со мной, — ступила в комнату Вера. — Неужели думаете, он мог оставить меня в такой момент?

— Вера Николавна, — смущённо поклонился Залесский. — Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство?

— Благодарю, мне уже лучше, — прошуршала шёлковой юбкой мимо него княгиня. — У вас имеются ещё какие-нибудь вопросы ко мне? — вздёрнула она подбородок.

— Нет, ваше сиятельство, к вам вопросов я не имею, — отозвался Залеский.

— Тогда, может, вы оставите нас? — с вызовом осведомилась Вера. — Вы ведь узнали всё, что хотели?

— Истинно так, сударыня, — откланялся Сергей Андреевич.

После ухода Залеского в комнате воцарилась мёртвая тишина. Бахметьев достал сигарету из портсигара и прикурил. Степан бросился подать барину пепельницу, но Георгий указал ему глазами на выход. Слуга послушно ретировался и плотно прикрыл за собою двери.

— Жорж, зачем он приходил? — забрала сигарету из его рук и затушила в пепельнице Вера.

— Очевидно, дабы пересчитать пуговицы на моём пальто, — недобро усмехнулся Бахметьев. — Тебе не стоило показываться здесь.

— Я сама буду решать, что мне делать, — холодно возразила madame Одинцова.

— Когда ты собиралась сказать мне о ребёнке? — перебил её Георгий.

— По дороге в Петербург, — опустила голову Вера, мгновенно стушевавшись его сурового тона.

— Я был у Ивлева, — помолчав, добавил Георгий. — Он будет твоим защитником в суде, коли дело до него дойдёт.

— Юра, — Вера присела на краешек дивана, — утром я говорила с твоей матерью. Она права. Мы должны расстаться, пока ещё не поздно.

— Поздно, — сухо обронил Бахметьев. — Я не намерен обсуждать свои дальнейшие действия даже с тобой.

Вера отвернулась и прикусила губу, чувствуя, как та дрожит, и что сама она вот-вот вновь расплачется. Отчего он говорит с ней подобным тоном? Ведь и без того тяжко. Тяжёлый вздох вырвался из груди. Скрипнули ножки кресла по паркету, когда Георгий поднялся со своего места. Его шаги чуть приглушил пушистый ворс ковра. Тёплые ладони опустились на плечи Верочки.

— Прости меня, — склонился он к ней, касаясь губами бледной щеки.

Вера повела плечом, сбрасывая его руки.

— Жорж, мне так плохо, — повернулась она к нему, глядя снизу вверх.

— Доверься мне, я всё устрою, — тихо отозвался Георгий, присаживаясь подле неё.

Вера спрятала лицо у него на груди, поморщилась, когда пуговица мундира царапнула опухшую щеку, но головы не подняла. Его ладони гладили узкую изящную спину, Георгий тихо шептал ей на ухо слова утешения, говорил, как сильно любит её, что никто более никогда не посмеет прикоснуться к ней, и он всегда будет рядом.

* * *

После трёх лет безупречной службы в полку поручику Адземирову полагался полугодовой отпуск, и он поспешил воспользоваться своим правом. Путешествие на почтовых от Пятигорска до Петербурга заняло почти два месяца.

Катюша, которая никогда не бывала дальше Пятигорска, сию поездку в компании молодого привлекательного офицера, воспринимала как чудесное приключение, дарованное ей судьбой. Полагая, что поручик не замечает её интереса к своей персоне, девушка без стеснения любовалась им, в те моменты, когда молодой человек дремал, склонив голову набок. Кроме них двоих в почтовой карете никого более не было, так как все отдыхающие давно уехали из Пятигорска.

Адземиров не спешил развеять заблуждение своей спутницы и в свою очередь рассматривал девицу из-под длинных ресниц, делая вид, что спит. Останавливаясь на постоялых дворах да почтовых станциях, он неизменно снимал две комнаты, вежливо желал девушке спокойной ночи и появлялся под её дверью только поутру, когда наступало время выезжать. Катерине оставалось лишь томно вздыхать, да ворочаться по ночам в постели, мечтая о несбыточном.