Я в роду старший

Тови Торвисон в секунды оценил ситуацию и принял единственно правильное решение: уходить. Варягов слишком много даже во дворе. А ведь есть еще и те, кто в доме. И стрелки.

Прорваться и спасти остатки хирда.

– Вперед! За мной! Отступаем! – проревел хёвдинг, вбил копье поверх щита оказавшегося на пути варяга, оставил увязшее копье, сдернув с пояса секиру, развалил щит еще одного противника, которого тут же добил Дёрруд.

Вновь став острием атакующего клина, хёвдинг обрушил секиру на голову ближайшего врага. Шлем выдержал, но боец пошатнулся, навалившись на соседа и сбив удар меча, грозивший отрубить хёвдингу руку. Толчок щитом, и строй прорван. Перед Торвисоном – распахнутые ворота. Путь к свободе!

Хёвдинг сделал шаг…

И остановился.

Он был опытным вождем. О таких викинги говорили: сеятель многих полей славы.

Но он был человеком. Он не мог не остановиться.

На створке ворот, прибитый к ней копьем, висел его дядя.

Вандиль Крепкая Сеть был еще жив, несмотря на копье, проткнувшее его живот, и две стрелы, пробившие руки.

Губы дяди шевельнулись. Услышать его хёвдинг не мог, но понял, о чем попросил брат матери.

Филигранно точный взмах секиры, и тот, кто научил хёвдинга быть воином, ушел в чертоги Одина.

А его племянник засмеялся так, что напугал даже своих воинов, развернулся, ломая им же собранный строй, и с удвоенной яростью обрушился на врагов. Для сыновей Одина есть вещи поважнее спасения жизни.

Месть!

Вандиль Крепкая Сеть не уйдет в Валхаллу в одиночестве! Целая вереница врагов последует за ним!

Сразу три руки ухватили княжича под руки, поставили на ноги.

– Всё, я сам! – Рёрех покрутил головой. Щит он потерял, но меч не выпустил. Сознание прояснилось, как раз когда яростный рык хёвдинга данов прокатился над подворьем:

– …Уходим!

– Не выпускать! Держать! Не дать сбежать! – закричал Рёрех, подхватывая с земли чей-то (нурманский, но какая разница!) щит и устремляясь к воротам.

Оберегавшие княжича дружинники – за ним, а следом – четырнадцать отроков, выскочивших из дома. Варяжский боевой кулак, устремившийся следом за нурманским и почти догнавший его, когда хёвдинг данов убил своего дядю.

Сергей, наверное, был одним из первых, кто понял, что на Тови Торвисона сошел дух Одина. Еще в прошлой жизни он повидал немало берсерков, а в этой один из таких вообще стал его другом-покровителем.

Но если Харальд Скулдисон и в боевой ярости умел себя контролировать, пусть отчасти, то Тови Торвисон первым же ударом зарубил подвернувшегося под руку собственного хирдмана. И едва не прикончил своего лучшего бойца Дёрруда. Тот успел уклониться. От секиры хёвдинга. Но ударившее в спину варяжское копье бросило Убийцу вперед, и, споткнувшись о мертвеца, он рухнул наземь. Встать не успел. Тот же варяжский отрок наступил на голову Дёрруда, на забрызганный кровью шлем, и замахнулся, целя уже в шею…

Когда лезвие секиры вскрыло отроку грудную клетку. Такой удар берсерка ни одна броня не выдержит.

Спятивший хёвдинг крушил своих и чужих без разбора. И почти каждый его удар был смертелен. И достать его железом было почти невозможно. Слишком быстрый.

И со стрелами – то же самое.

Сергей даже и не пытался. Тем более что вокруг размахивающего топором берсерка данов практически не осталось. Только варяги.

Машег, впрочем, попробовал. Но из трех посланных стрел только одна скользнула по шлему хёвдинга. Счастье, что в своего не попал.

Безумие Одина – это страшно. От одного только воя хочется сбежать подальше. Мощь, разваливающая щит одним-единственным ударом топора. Если успеешь подставить щит. Скорость и ловкость, позволяющая плясать и прыгать в тяжелой броне в полтора раза быстрее обычного человека. Уклоняться, маневрировать, разить со всех сторон…

Роняющий слюни, рычащий и подвывающий берсерк налетел на слаженный строй варягов и…

Строй – ключевое слово.

Полминуты назад и сам Торвисон был частью такого же. Его разящей частью.

Но теперь он остался один.

Сергей знал, что берсерк способен проломить и стену щитов. Он видел, как это бывает.

Не сегодня.

Хёвдинг данов успел ударить раза три, развалить пару щитов и вырвать третий, зацепив его выступом секиры. А потом его окружили, зажали и начали убивать.

Убить берсерка – нелегкое дело. Особенно если он в броне. Нелегкое, но возможное. Даже берсерк не сможет удержать оружие, если ему размозжить кисть. И устоять на ногах не сможет, если его колени раздроблены. И уже не важно то, что из ран воина Одина не течет кровь, а сам он не чувствует боли, когда ему отрубили пальцы. Секиру-то держать нечем.

Круг раскрылся, снова превратившись в двойную линию, оставив на земле агонизирующее тело.

– Закрыть ворота! – скомандовал Рёрех.

Ловушка захлопнулась.

Пленных набралось девятнадцать голов. Все – раненые, но не смертельно. Безнадежных добили и присоединили к мертвым. Сбежать сумели четверо.

Варягов погибло одиннадцать человек. Раненых – втрое больше, но серьезных – только двое.

Можно сказать, замечательная победа. Рёрех именно так и сказал. «Нас было больше, но они были сильнее! Славная битва!»

Чистая правда. Особо стоит отметить слово «были».