Я – утопленник

Я не хочу этого делать. И не стану. Правда, сказать об этом Слизню в лицо у меня кишка тонка. Я признаюсь в этом без всякого стыда. С детства привык быть честным перед самим собой. Так проще жить. Всегда знаешь, на что ты способен, а на что нет.

Я боюсь и ненавижу Слизня, понимая, что мне с ним не справиться и что закона на него нет, кроме закона силы. И что? Просто ничего не делать, забиться в щелочку и прятаться до конца своих дней. Постыдно и низменно? Пусть. Но быть разорванным на части и сожранным толпой ублюдочных монстров тоже не собираюсь. Гордо идти на плаху – не для меня. Пусть лучше пристрелят при попытке к бегству. Я не герой, не Матросов и не Спартак. Я Слизня боюсь до дрожи. И Упыря боюсь.

Что же делать? В Неву не сунуться, а на суше дожидается Темный. Можно найти какой-нибудь водоем и поселиться, как это сделал Архип, если только там нет какой-нибудь своей нечисти. Или жить дома в ванне. Как же все это глупо! Глупо и ничтожно. Суррогатная жизнь. Но ведь лучше, чем смерть, правда?

Я задумчиво вертел в руках безжалостно вырванную грейдером водоросль. Вот так, росла себе, никого не трогала, пока не явился он. Колыхалась, изгибалась, цеплялась корнями за грунт, но ее вырвали вместе с грунтом. А сдвинуться с места выше ее сил… Чертов замкнутый круг!

– Андре-ей, – пропела за спиной Анфиса.

Помяни черта – и он тут как тут.

– Я знала, что ты здесь. – Русалка села рядом со мной на дно, неожиданно по-пуритански сомкнув коленки и обхватив их руками. – Архип пропал. Ты, должно быть, искал его?

– Искал.

– Недавно здесь машина проходила, дно чистила. Наверное, его и убила. Старый он был, не успел убежать…

Я посмотрел на русалку. Если бы не рассказ спасенного мною утопленника, Анфисе поверил бы самый суровый прокурор, не говоря уже обо мне. Задумчивое, чуть печальное лицо, ясный и кроткий взгляд, ровный, без предательской дрожи голос.

– Что ж, все бывает, – ее голос изменился, приобретя обычные силу и страсть. – Да черт с ним, он свое пожил! Мне тебя жаль, Андрюша, ведь тебе один только день остался.

– Ты-то откуда знаешь?

– Все это знают. – Русалка оторвалась от дна и приблизилась. – Знаешь, что будет, если волю Слизня не выполнить?

– Разорвет? Как Дарью?

– Нет. Не разорвет, если я того не пожелаю. – Ее ладонь коснулась моего лица. Я не отстранился, и Анфиса приняла это за добрый знак. – Слизень меня слушает. Ничего он тебе не сделает…

– Если… – поймав паузу, продолжил я. Давай уж, говори.

– Он даст тебе еще один срок. А там я что-нибудь придумаю. Если не хочешь никого топить – я это сделаю! А ты скажешь, что сам утопил. Согласен?

– Нет, – ответил я. – Не собираюсь никого топить, и не нужно мне таких одолжений.

Анфиса замолчала. Не знаю, что творилось у нее в душе, не знаю, была ли у нее душа, но в этот момент я почувствовал, как в ней что-то изменилось.

– Нет, Слизень не убьет тебя за это. Не убьет, даже если я не заступлюсь… Не такой уж он и страшный, как кажется… Но коли узнает, что ты живую душу из воды вытащил, – тогда разорвет!

Я вздрогнул. Анфиса улыбнулась:

– Не бойся, кто видел это – никому не расскажет. Никто не знает, что ты спас живого. Теперь ты видишь, как я тебя люблю!

Я растерялся, не зная, что и сказать.

– Ведь все равно ты никуда не денешься, Андрей. Судьба у тебя такая. Пропал ты для людей – так живи здесь, со мной. Не нужен тебе никто, и ты людям не нужен – тебе разве Архип не говорил? А ему не веришь, так всякий тебе это скажет. Живым до нас дела нет, и если любил ты кого прежде – забудь. Не пойдет она за тобой на смерть, а если пойдет, то возненавидит тебя за это! Поэтому забудь землю – и не возвращайся туда никогда. Я стану твоей, а со временем мы и на Слизня управу найдем, сами рекой править станем!

Она держала мои руки и говорила так убедительно, что я не мог, не смел ей возразить. Может, снова магия? Соглашаясь разумом, я спинным мозгом чувствовал, что никогда не пойду на то, что она предлагает. Нечто внутри меня было сильнее и логики, и магии.

– Я ничего не хочу, Анфиса! Не хочу жить здесь. Как ты не понимаешь! Да лучше сдохнуть, чем жить, как вы! – сорвался я.

– Что ж ты тогда Слизня боишься?

Вопрос бил наповал.

– Потому что я надеюсь. У меня есть еще время!

Анфиса рассмеялась:

– Какое время? Ты мертв – назад пути нет! А был бы путь – все бы о нем знали! Или у тебя знакомый Иисус есть?

Анфиса хохотала, и ее звонкий смех засыпал надежду тяжелыми, горькими камнями.

– Я никогда не сделаю того, что ты хочешь… Я никогда этого не сделаю! – проговорил я. Хотелось произнести это твердо… получилось не слишком уверенно.

Анфиса вскинулась:

– Дурак! А что тебе остается?

– Пошла ты!

Я отвернулся и поплыл прочь, но Анфиса быстро нагнала. Схватила за руку:

– Куда ты?

Я вырвался. Пусть преследует. Я выйду на берег, и она отстанет. И вдруг почувствовал, как вода сжимается, охватывая упругими путами. Колдовство! Но Архип учил не зря: я произнес нужные слова, рассеивая ворожбу Анфисы. В первый раз она пыталась удержать меня силой – и лишь сильнее я хотел бежать от нее.

Я услышал досадливый вздох. Что, не так легко взять?