Я умер вчера

– Нет-нет, сведения у меня те же самые. Готовчиц не лжет насчет мальчика, все именно так, как он вам сказал. Вероятно, он считает сына отрезанным ломтем. Мальчик будет учиться в Англии, закончит колледж, поступит в престижный университет, денег у Бориса Михайловича достаточно, чтобы оплатить его образование. Смешно надеяться, что после всего этого Готовчиц-младший захочет вернуться в Россию. Что ему здесь делать? Выходит у Бориса Михайловича жены нет, сына нет, остается только профессиональная деятельность. Простите, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.

– Он очень хочет произвести хорошее впечатление как профессионал, но мы с вами только что этот момент прояснили. Действительно, после гибели жены работа вышла для него на первое место, и вполне понятно, что он очень хочет быть принятым к вам на службу. Оставаться частнопрактикующим психоаналитиком означает остаться в том же замкнутом кругу своей квартиры, где он ведет прием. А ему хочется сменить обстановку. Конечно, он мог бы пойти работать в какую-нибудь клинику, институт или в центр чего-нибудь, например, по работе с наркоманами, или с неудавшимися самоубийцами, их много всяких в Москве, но, вероятно, работа в МВД кажется ему более интересной, привлекательной и престижной. И это говорит, как мне кажется, в его пользу.

– Это хорошо. Что еще говорит в его пользу? Вы же понимаете, что желание работать – это далеко не все. Нужно еще и умение.

– Ну… – Настя замялась. – Я все-таки не психиатр, поэтому вряд ли могу дать достаточно надежную оценку его профессионализму. Я попробовала поговорить с ним о своих проблемах и могу вам сказать, что он разобрался в них довольно быстро и безошибочно. Другой вопрос, что он так же быстро и уверенно поставил диагноз, чего психиатры обычно не делают. У них на постановку диагноза уходит много времени, и в первый же визит больного этого не происходит никогда. А Борис Михайлович ничтоже сумняшеся заявил, что у меня невроз. Меня это немножко насторожило, но потом я нашла объяснение.

– Да? И какое же?

– Для него действительно сейчас важнее всего – понравиться вам, его будущим работодателям. Он же неглупый человек и прекрасно понимает, что мои впечатления от встреч с ним будут обязательно доведены до вас. Он не имеет в виду лично вас, Иван Алексеевич, поскольку вас не знает, он имеет в виду тех, от кого зависит принятие решения о приглашении его на работу в МВД. Готовчиц, как и все граждане, не работающие в правоохранительной системе, не делит сотрудников органов внутренних дел на работников центрального аппарата и низовых звеньев, не отличает друг от друга следователей и оперативников, кадровиков и патрульных. Для него мы все – одна сплошная милиция. И поскольку Готовчицу наверняка и в голову не приходит, что старший опер с Петровки, то есть я, не имеет ничего общего с руководителем главка по организованной преступности, то есть вами, он искренне старается произвести на меня хорошее впечатление, полагая, что мы с вами варимся в одном котле, знакомы друг с другом и что вы непременно со мной поговорите о нем и спросите мое мнение. А потому он поторопился поставить мне диагноз, чтобы показать, как легко и быстро он умеет разбираться в чужих душах. Достает кроликов из шляпы на глазах у изумленной публики.

– Позвольте, разве он не боится, что именно эта поспешность заставит нас усомниться в его профессионализме? – недоверчиво спросил Заточный. – Или он считает нас всех безграмотными идиотами, которые не понимают, что такого рода диагнозы с первого раза не ставятся?

– Ну, Иван Алексеевич, я же просила вас быть снисходительным. Борис Михайлович рассудил вполне здраво. Он видел, что я не обманываю его, рассказывая о своих проблемах, стало быть, проблемы эти у меня действительно есть. Так неужели же я, майор милиции, старший оперуполномоченный уголовного розыска, побегу рассказывать вам о том, что у меня, по мнению опытного специалиста, невроз? Конечно, не побегу. Про невроз я буду молчать даже под пытками, ибо это не пристало милиционеру. А вам скажу, что Борис Михайлович Готовчиц – очень хороший специалист, вот и все. И о его милом маленьком фокусе никто никогда не узнает.

– А вы? Вы ведь с самого начала знали, что это фокус, обман. Почему он не боится, что вы оцените это должным образом и дадите профессору Готовчицу нелестную характеристику?

– Я? – Настя расхохоталась. – Да что вы! Кто, глядя на меня, поверит, что я что-то понимаю в неврозах? Так, серая мышка, ни два ни полтора, сплошное недоразумение. Я же не кричу на каждом углу о том, что в свое время прослушала курс психодиагностики у одного из крупнейших специалистов в нашей стране. Да и судебную психиатрию в университете изучала целый год. Скажу вам честно, что существо своих проблем я прекрасно понимала и без консультации Готовчица, я просто проверила сама себя, а заодно и его.

– Правильно ли я понял, что со мной вы об этих проблемах говорить не хотите?