Я умею прыгать через лужи

Огромные камни, которые мы сталкивали с края кратера, неслись вниз по его отвесным склонам, высоко подпрыгивая, врезаясь в деревья и оставляя за собой следы помятых кустов и папоротников. Достигнув дна, камни продолжали подскакивать и, прежде чем остановиться, поднимались на несколько футов вверх по противоположному склону.

Подъем на гору был для меня мучительным занятием. Мне требовались частые остановки для отдыха, и когда мы ходили вдвоем с Джо, проблем не возникало, однако в обществе других мальчишек сделать это было труднее, поскольку тут же слышались их недовольные возгласы:

– Черт! Тебе что, опять нужно остановиться?

Иногда они отказывались ждать, и когда я наконец добирался к ним на самый верх, первый камень уже был запущен, краткий миг радостного волнения остался позади, а победоносные крики стихли.

Я прибегал ко всяким ухищрениям, чтобы устроить себе небольшую передышку, переключая внимание своих спутников на что-то другое. Я показывал им следы в папоротниках и восклицал:

– Пахнет лисой! Видимо, только что прошла! Давай за ней, Джо!

Споры о том, стоит ли идти по следу, занимали какое-то время, которого мне как раз хватало, чтобы передохнуть.

Когда мы с Джо подошли к условленному месту у акаций, Ябеда и Стив стояли на коленях возле кроличьей норы и с интересом смотрели на хвост и задние лапы Крошки – австралийского терьера Ябеды. Голова, плечи и передние лапы Крошки скрывались в норе, и он яростно рыл там землю.

– Ну как, увидели там хоть одного? – с видом знатока спросил Джо, опустившись на колени возле остальных. – А ну-ка! Пусти! – Он схватил Крошку за задние лапы.

– Вытащи его, посмотрим, что в этой норе, – изрек я с таким же деловым видом, как Джо.

– Только дурак полезет в кроличью нору, – сказал Стив, поднимаясь на ноги и стряхивая с колен пыль, как-то сразу утратив всякий интерес к норе. Он так и не простил мне победу в поединке на палках.

– Который боится змей! – с презрением воскликнул я, ложась на бок, и сунул руку в нору, пока Джо держал вырывающегося Крошку.

– Достал до самого конца, – насмешливо заявил я, протискивая плечо поглубже в дыру.

– Сюда они только размножаться приходят, – сказал Джо.

Он отпустил Крошку, и тот снова нырнул в нору, стоило мне убрать руку. Его коротенький хвостик замер, он трижды глубоко вдохнул, принюхиваясь, затем вылез и вопросительно уставился на нас.

– Пошли, – сказал Стив. – Нам пора.

– А где Энди? – спросил Джо.

Энди сидел на земле между Дамми и Ровером и вылавливал блох из шерсти Ровера. Пес терпеливо сносил эту процедуру, подняв морду словно завороженный.

– Зачем ты взял с собой Энди? – с несчастным видом спросил Ябеда.

Энди быстро посмотрел на брата, ожидая удовлетворительного объяснения своему присутствию.

– Взял, и все, – коротко буркнул Джо.

Он никогда не тратил времени на препирательства с Ябедой. «На него как посмотришь, так сразу врезать хочется», – таково было его мнение о Ябеде.

Мы шли по опоясывающей склон горы узкой тропинке. Здесь мне было особенно трудно идти. По краям тропинки рос густой папоротник, который упорно и решительно сопротивлялся каждому взмаху костылей. На широких тропах подобных трудностей у меня не возникало, и когда я бродил по лесу, то всегда выбирал их, но на горе Туралла были лишь узкие тропки, заросшие высоким папоротником. Я ставил один костыль на тропу, а ногой и вторым костылем прокладывал себе путь между растениями.

Я никогда не принимал в расчет свои ноги; проход для них был необязателен. Я переносил вес на «хорошую» ногу всего на мгновение, прежде чем снова перенести обе ноги вперед. Но состояние почвы, на которую я ставил костыли, и наличие там препятствий имели немалое значение. Падал я исключительно из-за костылей, когда им случалось соскользнуть, наткнувшись на камень, или запутаться в траве и папоротниках, но никак не потому, что я зацепился за что-то ногами.

Когда Джо только начал гулять со мной, его удивляло то, что я тащу ноги по папоротникам, когда рядом пролегает ровная тропинка. Ему казалось бессмысленным ставить на эту тропинку один костыль. По его мнению, моим ногам должно было быть неудобно, и он часто спрашивал:

– Почему ты не идешь по тропинке, ведь так легче?

Выслушав мои объяснения, он только сказал:

– Вот, значит, как! – и больше к этой теме не возвращался.

Мои хитрые уловки, имевшие целью помешать Ябеде и Стиву подняться на гору без остановок, увенчались успехом, и мы добрались до вершины все вместе. В лицо нам ударил порыв ничем не сдерживаемого сильного ветра, и мы радостно подставили ему лица, оглашая воздух громкими восторженными криками, которые эхом прокатывались по кратеру, лежавшему перед нами, словно глубокая чаша.

Мы столкнули вниз камень и в возбуждении наблюдали, как он катится по отвесному склону. Я страстно мечтал последовать за ним, увидеть, что скрывается на поросшем папоротниками и деревцами дне.

– Говорят, там может быть большая дыра, чуть-чуть прикрытая землей, – сказал я, – и если на нее встать… черт! Провалишься в кипящую жижу и все такое.