Я твой монстр. Книга 2

«Гэс его называл по-всякому, но Ссун это не просто так, у кота хобби – бабы, выставки и тапки Гэса. Исключительно тапки Гэса. И исходя из прозвища кота, ты уже можешь догадаться, что Ссун с тапками Гэса делает».

Пока я сидела в оцепенении, Чи прочел сообщение от Сейли, встал, вышел… и ржал уже где-то там.

Монстряга бессовестный!

Когда он вернулся, я сидела, сложив руки на груди и мрачно взирая на эту сволочь.

Но единственной сволочью во Вселенной он не был.

«Кей, эта скотина предложила мне выйти за него замуж! – вдруг написала Сейли. – Слушай, у меня не такой большой опыт в ругательствах, как у тебя, подскажи, пожалуйста, что ему ответить, так, чтобы впечатлился, гад?!»

Надо же, как сильно беременность меняет людей – я почти перестала ругаться вообще и на убийства больше не способна, а у Эринс все наоборот.

«Скажи: «Нет, извини, пожалуйста», – предложила я.

«Думаешь, впечатлится?» – с сомнением переспросила он.

«Уверена».

Просто, если она сквернословит так всю беременность, он уже привык, человек вообще ко всему привыкает, а вот от вежливости будет явно в шоке.

«И сейр выключи», – посоветовала вдобавок.

Через пять минут пришло:

«Уже четыреста пропущенных звонков. А ты молодец, Кей. Спасибо!»

Просто… я привыкла ломать все правила. Но… но эта беременность и все такое, а потому я добавила:

«Но своему я сказала «да».

«Семьсот пропущенных, его охрана сбилась с ног, я в восторге. Уже сказала?»

«Да».

«Нет, я еще пару дней покайфую, – решила Эринс и добавила: – Поздравляю».

«Спасибо».

– Кстати, можем пригласить твою подругу, – предложил Чи.

– Не надо! – испуганно воскликнула я.

На удивленный взгляд Адзауро пояснила:

– Она беременна, у нее гормоны и вконец испортился характер, и она только что довела до дерсенга правителя Кахоры, причем… я ей в этом немного помогла.

– Зачем? – Чи забрал сейр императора и начал взламывать его уже сам.

– Из чувства женской солидарности.

«И потому что она очень красивая», – подумалось вдруг.

Адзауро, почти добивший защиту, посмотрел на меня и заметил:

– Ты погрустнела. В чем дело?

О таком не расскажешь.

Я поднялась на колени, обняла его, сидящего на краю кровати, устроила голову на его плече, и… и можно было начинать брать мастер-классы по взломам чужих информационных систем. Чи делал это легко, почти интуитивно подбирая нужный код, как будто играл на музыкальном инструменте, и делал это виртуозно.

– Так что испортило тебе настроение? – словно бы равнодушно спросил он.

Со вздохом призналась:

– Сейли очень красивая.

– И? – подтолкнул к продолжению он.

– И все. – Не самая лучшая тема для меня.

Усмехнувшись, Адзауро повернулся, прикоснулся губами к щеке, скользнул к виску и произнес:

– Та кукла, которую вы пытались мне подсунуть, внешне была твоей абсолютной копией. То есть она была очень красивой. Но она – не ты. Мне плевать, кто и где красивый, для меня нет красивых или некрасивых, для меня есть только ты. Исключительно ты. Могла бы уже и понять.

Могла бы, да, и в то же время:

– Алкеста не призер по спортивному обольщению. У нее внушительный опыт, но информационная база сильно хромает. У Полудохлого изначально были сомнения по поводу ее кандидатуры, но… я испугалась тебя и того, что я не справлюсь, а потому…

И я замолчала.

– Хм, опыт, – Чи усмехнулся как-то странно. И вдруг спросил: – Сколько ей?

– За пятьдесят, – сообщила я.

Он не поверил, глянул на меня, осознал, что я не шучу, хмыкнул, пожал плечами и заметил:

– Тогда неудивительно, что она на меня смотрела как на ребенка.

– Алкеста? – не поверила я. – Как?! Она профи, она…

А впрочем, какое я имею право давать ей оценочную характеристику.

– Профи. Ты очень точно охарактеризовала ее. Как гейша. Гейши прекрасны, но они слишком профи, в них можно влюбиться, но на очень ограниченный срок… И как бы ты ни был влюблен, есть некоторое ощущение счетчика, который наматывает счет. Как в наемном флайте.

Никогда не думала об этом в таком контексте.

Но кое-что в словах Чи задело, и я, вспомнив о той, чьим ребенком он был, спросила:

– А твоя мать?

И увидела, как мгновенно изменилось лицо Чи – ожесточилось, застыло маской, заледенело.

– Моя мать утратила право называться моей матерью с первым ударом плети.

Обняла его крепче, прижалась губами к шее и… сказала то, что считала важным сказать: