Я тебя ненавижу

Несмотря на всю внутреннюю волю, что копилась в ней, она казалась мне хрупкой и ранимой. Хотелось закрыть собой от внешнего мира, чтобы никто не мог причинить ей боли. Надеюсь, это ещё не грань помешательства, радовало одно – сооружать изолированный звуконепроницаемый подвал порывов пока не возникает.

Я не знал причин, по которым она так фанатично отдаётся спорту. Иногда мне казалось, что это её способ жить и справляться со своими эмоциями, через боль, пот и кровь сбитых мозолей.

Вопросов о том, сколько продлится это наваждение, я себе больше не задавал, при этом испытывая одновременно и наслаждение, и муку. Мозг отказывался работать по годами выстроенным алгоритмам: познакомился, потрахался, забыл.

Ежедневно мне приходили сообщения от девушек, которые хотели залезть ко мне в штаны, а я вёл жизнь праведника, потому что не получал от девушки, которую считал своей, ничего кроме поцелуев и касаний. Но даже невинные поцелуи с ней были ярче и красочнее, чем порой секс с другими. Она была невинна, и меня будоражило осознание того, что именно я буду её первым, хотя никогда этот момент не имел для меня какого-либо значения. Собственно, мысли о том, что я хочу быть последним, меня тоже посещали.

Когда она вышла от врача, я испытал огромное облегчение. Сам не понимал, какой груз был на плечах, пока она не сказала, что всё позади. И эта дурацкая встреча со сводным братом, чтоб ему неладно было. Смотрел на то, как он рассказывает ей нелицеприятную часть моего прошлого, словно на крушение поезда, страшно, а оторваться невозможно. Мог бы остановить его раньше, вытолкать из-за стола ещё до того, как он посмотрел в её сторону, но во мне родилось какое-то дикое желание узнать, оттолкнёт ли она меня, узнав часть правды обо мне.

И когда она не вернулась, я получил ответ на вопрос. Хостес сказала, что моя спутница забрала свои вещи в гардеробе и ушла. Стоял на улице, пытаясь понять, куда она может пойти. Вроде в Москве у неё никого не было, но мало ли, она знала многих товарищей по спорту, и большинство из них жили в столице. Осталось несколько вариантов, и очень надеялся, что выбрал верный, между железнодорожным и автовокзалами.

Рыжеволосая девчонка сразу бросалась в глаза, да ещё в таком коротком платье, что проходящие парни сворачивали шею, а я недоумевал, как она умудряется не замечать эти сальные взгляды.

Остановился, наблюдая за ней. Разве мог её отпустить? Смогу ли я вообще когда-нибудь позволить ей уйти? Такой вариант развития событий разлился жгучей болью в грудной клетке, так что дышать становилось трудно. И сейчас я не чувствовал, что дышу, не чувствовал, что сердце бьётся, потому что она не хотела принимать меня.

По иронии, она видела в основном положительную сторону моей натуры, а что будет, когда столкнётся с тёмной?

Мы смотрели друг другу в глаза в отражении стекла, и не было на вокзале других людей, кроме нас, и время, кажется, замерло, а снег за окном повис в воздухе. Приблизился к ней, вдыхая её запах, и вновь мир обрёл краски, ожил, прекращая быть чёрно-белым.

Алёна откидывается на мою грудь, будто устала без меня, как и я без неё, продолжая смотреть в мои глаза через отражение.

– Давай уйдём отсюда.

Качает головой, но не отстраняется.

– У меня поезд.

– Здорово. А у меня машина.

– Самгин, я тебя ненавижу.

Поворачиваю лицом к себе, обхватывая ладонями её шею, заглядывая в глаза.

– Повтори.

– Я тебя ненавижу.

– А я жить без тебя не могу.

– И я без тебя не могу, – утыкается лбом мне в грудь и обнимает сама.

– Хоть это взаимно, – начинаю дышать.

– На меня ведь тоже парни спорили, – произносит, поднимая ко мне лицо, – так же, как и ты на тех девчонок. Знаешь, что это за чувство, когда к тебе как к вещи относятся?

Она вглядывается в моё лицо, будто пытается увидеть, насколько я похож на тех, о ком она говорит.

– Знаю, но давай не будем об этом.

Смотрит на меня удивлённо, не ожидая подобного ответа, и произносит:

– Боже, только не говори, что девчонки спорили о том, кто затащит тебя в постель!

– Да ну, они же все могли выиграть. Одновременно.

Отталкивает меня ладонями и пытается уйти, но я успеваю схватить её за запястье и притянуть к себе.

– Всё равно не отпущу.

***

Я не знаю, когда родились эти чувства. Может быть, в тот день, когда она бросила свой первый взгляд в мою сторону и поцарапала мою броню холодными глазами. Или когда я прочитал ей в палате первую книгу. Возможно, когда наблюдал, как девушка медленно засыпает. А может, в то утро после возвращения из больницы, когда увидел её в смешной пижаме, или тем вечером, когда она стояла на снаряде, грациозно выполняя гимнастические элементы.

Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что я любил её всю жизнь. Будто до знакомства с ней ни одна девушка не вызывала во мне эмоций, потому что я все берёг только для неё.