Я — Степан Разин

Я положил руку на плечо верного есаула:

— Да, война продолжается, обидно только, Микифор, что не сладили мы с князем Барятинским, а ведь могли.

— Подвели мужики.

— Как там Иван Лях?

— Монахи достали пули из плеча, напоили отваром. Сейчас он спит.

— Раз спит, значит, будет жить. Вот что, пошли сегодня же людей к Харитонову, Осипову и Иванову, пусть идут с людьми под Симбирск. Одно у нас дело и всё сейчас здесь решается — или они нас, или мы их!

Теперь Симбирск был разделён надвое. Северная часть с выходом к Волге, посадом и острогом оставалась за нами, а южная и Малый город были в руках Милославского и Барятинского.

Всё решилось через день — 3 октября 1670 года.

* * *

Вечером неожиданно ударил Милославский, опрокинул казацкие шанцы, стерёгшие Малый город, и обрушился на наш обоз. Там завязался жаркий бой. Люди Милославского увязли, в кремле остались лишь малые силы, а Барятинский отдыхал после вчерашнего боя и не торопился выводить свои силы. Появился шанс завладеть кремлём. Я тут же повёл людей на приступ…

Внутрь кремля летели зажжённые дрова и пакля. Над неприступными стенами стоял дым и чад, ревели пушки, тише тявкали пищали, тонко свистели татарские стрелы.

— Ну, ребятушки — возьмём кремль! Кончим с боярами — вперёд!

Я повёл на приступ больше тысячи человек. За мной хлынули казаки, татары, мордва, черемисы.

— Сегодня наш день, робята, главное, не робеть! — кричал я, морщась от боли и припадая на раненую ногу.

Чертёнок шёл рядом, преданно присматривая за мной.

— Зададим боярам и дворянам жару! — ревели люди и с весёлой остервенелостью лезли на стены.

Быстро стемнело, и наступила ночь. Над головой то и дело проносились хвостатые кометы — зажжённые головешки. Защитники кремля стали нервничать — помощи им ожидать было неоткуда.

— Отомстим сегодня за вчера! — кричал Чертёнок.

Я протолкнулся к стенам — отсюда было хорошо видно, как на той стороне горит объятый пожаром кремль. Подобно зверю, багровое пламя ревело и гудело, освещая всё вокруг.

— Ага, сейчас, как тараканы, полезут бояре, дворяне и их прихвостни-стрельцы. В плен никого не брать! — я громко рассмеялся, забыв про усталость и боль в ноге. — Всё-таки мы их одолели! — закричал я, когда увидел, что казаки стали появляться на стенах.

Люди с воодушевлением подхватили мой крик. Я схватился за лестницу:

— Теперь наш черёд, Чертёнок, победа!

— Победа! — воскликнул Микифор.

В это миг крики и шум возле кремля перекрыл тысячекратный рёв от Свияги — там стояли наши лодки и струги. Я замер, так и не успев поставить ногу на перекладину лестницы. Ко мне в распахнутом кунтуше протиснулся казак с округлившимися от ужаса глазами с коротким ятаганом в руке.

— Спасайся, батька-атаман! — закричал он.

— Что случилось, чёрт побери?!

— Рейтары Андрея Чубарова хватают и топят наши лодки! — выпалил казак.

Я почувствовал, как у меня от лица отхлынула кровь, а пальцы сжали перекладину лестницы с такой силой, что она затрещала. Принесённая новость мигом облетела штурмующих город казаков и татар. У стен воцарилась тишина было слышно, как ревёт пожар за стенами кремля. Наверное, в этот момент боярские защитники недоумевали, почему остановились штурмующие. Кто-то громко завыл:

— Потопят лодки, и не уйти нам из-под стен города!

— Ох, погубят нас под этим Симбирском! — тут же другие подхватили вой.

Люди шарахались от меня в стороны, и никто не смотрел в глаза.

— Врёшь! — я схватил казака и отшвырнул его в сторону. — Послушайте меня — нам надо взять город! Чёрт с ним, с лодками — найдём новые! Возьмём город, и победа будет нашей! На кремль!

Люди не слушали меня и уже не слышали — они смотрели в сторону реки, откуда доносился шум боя с рейтарами Чубарова.

Волна наступающих отхлынула от стен и, вначале медленно, затем ускоряясь, стала откатываться с кремлёвского вала. Люди побежали к реке спасать лодки, чтобы спасти свою шкуру.

— Стойте! Назад! — напрасно кричал я — бегущих было уже не остановить. — Предатели! Порублю! — я бросился с вала наперерез беглецам.

Мелькнуло испуганное смуглое, узкоглазое лицо татарина. Он успел отскочить в сторону, а я споткнулся и не попал по нему саблей. Это спасло татарину жизнь. Я с горя ударил кулаком по земле:

— Трусы! Трусы! Нас ведь больше, чем их!

Пробегающий мимо казак помог мне подняться. Я схватил его за грудки:

— Ты куда, сволочь, бежишь, если атаман зовёт на приступ?!

— Батька, коли спалят рейтары и стрельцы струги, не уйти нам от города!

— Зарублю! — закричал я.

Казак оттолкнул меня, и я вновь упал.

— Соколы, робята, остановитесь! Стойте!

Никто не слушал атамана — всех охватила паника.

— Чёрт бы вас всех побрал, трусы! Не хотите воли, так готовьте ваши шеи под боярское ярмо! — я сдёрнул с головы повязку и отбросил в сторону.

Рана на голове открылась и вновь стала сочиться, заливая лицо кровью. Из глаз от отчаяния и бессилия текли слёзы, которые смешивались с кровью, а затем и с землёй, в которую я уткнулся и бил кулаками, словно это она была виновата. Никто ничего не мог изменить…