Я стану Алиеной

— Хорошо. Ты первый. Потом я тебя сменю. И вытянулась на своей постели из веток. Он сидел, прислушиваясь, благо ничего не было видно в безлунной ночи. Селия, казалось, сразу уснула. Неприятная мысль: неужели за все время, что они вместе, она спит вполглаза? Или нет, с самого ее побега… сколько времени тому? Но за этот месяц он мог бы сообразить… на что годится со своей преданностью? Дурак — он дурак и есть. Немудрено, что она сразу же согласилась. Первая помощь, которую она от него увидела. Все остальное было только помехой. Не будет он ее будить. Пусть спит до утра.

Напрасно Оливер на это надеялся. Посреди ночи Селия проснулась как по команде. На его протесты зарычала:

— А ежели ты завтра в седле заснешь и свалишься? Он мне еще условия будет ставить!

Это была уже прежняя Селия. Пришлось подчиниться.

Весь день тропа шла на подъем, а к вечеру прибыли в Бастион. Это была странная деревня. Когда-то в незапамятные времена она и в самом деле представляла собой бастион — отчасти вырубленный в скале, отчасти надстроенный сверху. Пограничная крепость, расположенная здесь, была не самой мощной, но достаточной, чтобы гарнизон продержался до прихода войска. А потом граница ушла далеко на юг, гарнизон то ли перевели, то ли забыли сменить, и все понемногу пришло в упадок. Впрочем, названия «странной» деревня вряд ли заслуживала, хотя дома, точнее, халупы и были здесь построены террасами, если бы не здешний постоялый двор, который размещался в бывшей крепости, нависшей над всей деревней.

Будь Бастион расположен у проезжей дороги, заведение могло бы процветать. Но сюда добирались лишь случайные путники, и в качестве гостиницы оно пришло в такой же упадок, как и в качестве укрепления. За десятилетия небрежения большая часть каменных надстроек разрушилась. Единственный сохранившийся ярус, кое-как залатанный камнями и глиной, был приспособлен под жилые комнаты. Внизу, где крепость была врезана в гору, устроили конюшню и погреба. Оливер на глаз прикинул, что эти вырубленные в скале помещения наверняка больше, чем потребно для нужд гостиницы, и, вероятно, во времена усобиц используются местными жителями как убежища. Кто знает, не понадобится ли оно им вскоре, в зависимости от того, как пойдут действия между карательными отрядами и теми, кого они призваны карать? Расспрашивать подробнее об устройстве крепости-харчевни он не стал. Вид у владельца был не располагающий к расспросам. Это был самый угрюмый и самый тощий представитель своего сословия из тех, кого Оливеру приходилось видеть. Кормили здесь, однако, не хуже, чем в гостеприимном «Лебеде», — правда, и не лучше.

Селия спросила у хозяина точильный брус и моток веревки. На недоуменный взгляд Оливера пояснила, что собирается привести в порядок их оружие.

— А веревка зачем?

— С собой заберем. Пригодится, в горах же будем.

Он отдал ей свой меч и стилет и остался сидеть в зале, где пылал очаг, — иначе было бы слишком холодно, — и слушал, как она работает во дворе.

С чего бы это она вдруг озаботилась об оружии? Предчувствие? Или просто сознание того, что им надолго придется уйти от населенных мест?

Так или иначе, работать она закончила, когда совсем стемнело. От усталости, видимо, к беседе не была расположена. Как и в Файте, они заняли одну комнату, хотя могли бы и целый этаж. Даже несколько смешно это выглядело. «Лебедь» хотя бы был небольшой гостиницей, а здесь все-таки целая крепость, и они в ней единственные постояльцы. Постояльцы крепости… не самая лучшая шутка.

Улеглись спать так же, как и прежде, хотя Оливер подумал, что упорное стремление Селии исполнять роль сторожевой собаки при укрепленности помещения и толщине стен доходит до нелепости.

Он ошибся.

Из-за того, что в комнате было весьма не тепло, они спали не раздеваясь, Селия, кажется, даже сапог не сняла. Одеяло Оливер отдал ей, сам укрылся плащом. Подушек здесь не водилось, очевидно, здешние жители придерживались старинных традиций, по которым подушки полагались только роженицам, остальным и полено под голову сгодится (тут, правда, не было и полена). Но он прекрасно уснул и так. Из блаженнейшего этого состояния его вывел такой звук, будто рядом шмякнулся мешок с репой. Он открыл глаза и поначалу ничего не увидел, хотя отчетливо слышал хриплое дыхание, доходящее до шипения, и шварканье об пол.

Приподнявшись и поглядев вниз, он увидел довольно странное зрелище. На полу распластался человек, которого Селия, похоже, успела схватить за ноги, когда он через нее перешагивал. Встать он не мог — она так и держала его, вцепившись воистину, как собака. Но из-за того, что не выпускала его, она сама не в состоянии была схватить оружие, у пришельца же в правой руке Оливер, несмотря на полумглу, разглядел нож, которым он, яростно извиваясь, пытался до нее дотянуться.