Я сплю среди бабочек

А уж мне-то как приятно! — восторженно восклицает жена пирата, чем вызывает мое ускорившееся сердцебиение… от испуга. — В жизни не видела такого дивного цвета волос и таких умильных веснушечек по маленькому, аккуратному носику… Да вы просто душка, Шарлотта! — выговаривая все это детским, сюсюкающим голосом, она то подкидывает в воздух мои… каштановые (именно каштановые!) волосы, то касается кончиком пальца веснушек (ну да, тех самых многостарадальных) на моей переносице. Я не знаю, как мне на это реагировать и потому, кажется, задерживаю дыхание от своеобразного недоуменного шока…

Дышите уже, — шепчет мне на ухо Адриан Зельцер, чем только подтверждает мою догадку про задержку дыхания. Так и гипоксия мозга может случиться!

Милая, ты шокировала нашу гостью, — обращается к своей супруге насмешливый пират, то бишь Аксель Харль, компаньон моего спутника. — Разве же так ведут себя радушные хозяйки? Беги лучше на кухню и ставь греться чайник — будем пить чай с твоим пирогом.

Анна Харль, маленькая и взбитая, словно сорокапроцентные сливки, женщина с аккуратной мальчишеской стрижкой, одаривает мужа укоризненным взглядом, а потом начинает быстро тараторить, так что я едва успеваю проследить и половину из сказанного ей. А вся суть ее длинной тирады сводится к следующему:

Аксель Харль, не указывайте мне, как встречать гостей в моем собственном доме, особенно, если на пороге появляется мой единокровный брат в компании милейшей девушки на свете с очаровательнейшими веснушками на лице!

Там было еще много чего про тапочки для гостей, сладкие пироги и чаепития, но я зависла на информации про «единокровного брата» и потому прослушала даже двусмысленные для моих ушей комплементы про «очаровательнейшие веснушки» на моем вытянувшемся лице. А лицо, действительно, вытянулось — вот ведь странный тип, мысленно недоумеваю я: «куда мы едем?», а в ответ — „к моему другу» и ни слова про родную сестру.

Шуршание конфетного фантика отвлекает меня от моих мыслей и я вижу, как Аксель Харль сует в рот жены развернутую конфету… Это что еще за обряд?! Боюсь, я округляю глаза.

Это ириска, — замечает мой взгляд мужчина и находит необходимым объяснить свое действие. — А иначе она нам и слова не даст вставить — у меня таких целый карман, — и он, действительно, демонстрирует мне пригоршню конфет, которые он выгребает из кармана своей спортивной куртки.

Я бросаю на Адриана встревоженный взгляд — не считает ли он такие действия своего друга издевательством над собственной сестрой… Судя по его невозмутимости, нет, не считает. Как странно… Между тем Анна пытается еще что-то донести до нас, упорно открывая рот и издавая некие нечленораздельные звуки, но коварная ириска упорно липнет к зубам и не дает ей продолжить свою захлебывающуюся возмущением речь.

Дорогая, говорить с полным ртом невежливо, — пеняет ей ее супруг, и та, сверкнув на него глазами, стремительно выходит из комнаты.

Пошла включить чайник, — поясняет мне ее муж, не переставая улыбаться. Похоже, для него все эти ириски в порядке вещей! Бедная женщина. Я настолько шокирована, что едва могу сохранить вежливое выражение лица…

Шарлотта, главное, не переставайте дышать, — снова шепчет рядом с моим ухом Адриан Зельцер, а потом тихонько подталкивает меня в спину. — Идите к Анне на кухне. Нам с Акселем надо кое-что обсудить…

Я, как самая послушная девочка в мире, иду в указанном направлении и нахожу хозяйку дома на кухне, как мне и сказал ее муж. Она беззаботно улыбается и даже тихонько напевает… Похоже, сумела-таки дожевать свою ириску!

А, Шарлотта, — приветствует она меня, подталкивая к кожаному стулу. — Присаживайся, дорогая, скоро будем пить чай. Что с тобой? — замечает она мое вытянутое лицо. — У тебя зуб болит? Голова? Месячные начались? — последнее она произносит почти шепотом.

А я только и могу, что отрицательно мотать головой, правда, мотать так отчаянно, что даже волосы летят во все стороны. Женщина смеривает меня удивленным взглядом, а потом вдруг расплывается в понимающей улыбке.

Вечно забываю, как это выглядит со стороны! — всплескивает она своими руками и плюхается на стул напротив меня. — Ты это, отомри уже… Ириски — это моя собственная идея, — добавляет она следом, — иначе, сама видишь, я могу болтать без умолку и с этим подчас нужно что-то делать. Ты не думай, что Аксель таким образом издевается надо мной, вовсе нет, он просто помогает мне вовремя остановиться. Ради нашего общего блага, скажу я тебе честно, — она многозначительно приподнимает свои бровки. — Так что не бери в голову — единственная беда, которая мне может грозить из-за этих конфет, — это поход к стоматологу (а я их жуть как боюсь!), но, знаешь, результат стоит того.

Судя по пышной фигурке моей собеседницы, неумеренное потребление ирисок грозит ей не только походом к стоматологу, размышляю я про себя, но и другими фигуроформирующими последствиями. Впрочем, не думаю, что она и сама не задумывается об этом… А, возможно, просто-напросто средиземноморские пираты любят пышнотелых блондинок с мальчишескими прическами! Как знать.