Я спас СССР! Том IV

— Без понятия — я пожимаю плечами — Обвинения еще не предъявили.

— Ни хрена себе! — возбужается Юрий — Вот это беспредел! Давай, стучи в дверь, пусть прокурора зовут. Без обвинения только на 48 часов задержать могут!

— А они еще и не прошли, меня вчера вечером арестовали. Когда хватали — сказали «государственная измена».

Айзеншпис протяжно свистит, участливо на меня смотрит.

— Серьезная статья. Сочувствую.

— А тебя за что взяли?

— Да ерунда — будущий продюсер машет рукой — Валюту толкал.

Угу, так уж и ерунда. Всего несколько лет назад за такое расстреляли Рокотова. Причем приговор задним числом изменили. Нет, это совсем не ерунда. И я, кажется, начинаю догадываться о подоплеке дела.

— Приболел значит? — интересуюсь я — Врач сказал проверять температуру каждые два часа. Вон градусник — я киваю в сторону стола — Давай, меряй

— Мне ничего пока не говорили — занервничал Айзеншпис — Да сейчас может ничего и не быть, ночью подскочит.

Юрик пересел на свою кровать, завздыхал.

— Валюта — это бабочка — я продолжил давить на наседку — 88-я статья. Что тебе там следак интересно обещает? Двадцатку?

— Да у меня ничего интересного — еще больше занервничал Айзеншпис — Лучше ты расскажи с кем Родине изменил?

Угу, теперь мне все окончательно ясно. Но сил разбираться с этим подсадным не было, меня снова прилично знобило. И я лег обратно на кровать, придал своему голосу побольше трагизма.

— Меня ЦРУшники вербанули, когда я в Монте-Карло казенные деньги проиграл в рулетку.

— Да ну ладно?! — «продюсер» открыл рот, уставился на меня — А что обещали?

— С Мерилин Монро свести. Нравится она мне. Можно даже сказать влюблен — я сонно зевнул, вытер пот со лба. Достал уже, скорее бы ужин.

— Не может быть! Она же погибла два года назад?

— Это, Юрик, версия для лохов. Ее просто црушники прячут. Она же важный свидетель.

— Чего свидетель?

— Как чего? Убийства Кеннеди. Она спала с ним.

— Да ладно?!

Наконец, до Айзеншписа доходит комизм ситуации, и он начинает злиться:

— Ты меня чего — за лоха держишь?! Да я в Лефортово центровой, меня там все знают!

Что ж ты родной, на Лубянке делаешь? Сам себя раскрыл.

— Я, Юр, вздремну. А как проснусь, расскажу тебе как все было на самом деле. Лады?

— Окей, сказал Пантелей — Айзеншпис вздыхает, тоже ложится в постель.

Нет, мало его Димон отоварил. Надо было еще и сотрясение мозгов ему устроить…

Глава 2

Жизнь — серьезная, конечно,
только все-таки игра,
так что фарт возможен к вечеру,
если не было с утра.

И. Губерман

Ужин проходит в полном молчании. Выслушав еще несколько моих смешных и не очень баек, «продюсер» резко теряет ко мне интерес, и мы ложимся спать. Всю ночь меня бросает то в холод, то в жар — я кашляю как заведенный — но это никак не нарушает бодрый храп Айзеншписа. А утром его сразу забирают. Якобы на «процедуры». Вслед за этим у меня в палате появляется сначала доктор с обходом, а потом сразу Измайлов.

— Скоро сорок восемь часов закончатся — сходу приветствую я следователя — Так что либо отпускайте меня, либо официально предъявляйте обвинение

— Ну, и куда вы, Русин, пойдете? — ненатурально удивляется полковник — Вы же на ногах еле держитесь. Вот мы вас подлечим, рентген сделаем…

— И без вас найдется кому подлечить — я сажусь на кровати — Мне прокурора требовать?

— Зря вы так, Алексей — Измайлов качает головой — Будет вам к вечеру обвинение. Но сначала…

В дверь без стука заходит невысокий круглолицый мужчина в штатском. Залысины блестят будто бильярдный шар. Измайлов мигом подскакивает со стула, поедает глазами вошедшего. Ясно. Пожаловало начальство.

— Юрий Борисович — мягко, с полуулыбкой произносит вошедший мужчина — Сходи-ка, перекури. Мне с нашим «пациентом» надо пообщаться.

— Так точно, Денис Филиппович! — Измайлов моментально испаряется из палаты.

Я вглядываюсь в «Филиппыча». Это же Бобоков! Знаменитый глава 5-го Управления КГБ. Борец с диссидентами, антисоветчиками и националистами. Так боролся, так боролся, бедный, что Союз сгинул в истории. Зато сам генерал очень неплохо примкнул к одному из членов Семибанкирщины.

— Заместитель начальника 2-го главного управления КГБ, генерал Бобоков — представился борец с антисоветчиками, усаживаясь на освободившийся стул. Я вглядывался в лицо Дениса Филипповича и на меня начало накатывать что-то инфернальное. Сердце сильно забилось, меня окатило жаром. В палате почему-то резко потемнело. Лицо Бобокова подернулось дымкой, расплылось, потекло. Неподвижными оставались только его глаза — черные провалы без зрачков. Будто в бездну заглянул.

— Какой слабенький посланник — хмыкнул «генерал» — Что, без Слова-то растерялся?

— Кто вы? — я едва смог выдавить из себя вопрос

— Да и монада твоя, Вика кажется? — Бобоков приблизил ко мне свое лицо, бездна в его глазах затягивала и лишала воли — тоже слабая. Даже не чувствует ничего.