Я – Спартак! Час расплаты

Я вздохнул. Катилина казался безумным и безрассудным, но не настолько, чтобы передавать мне в распоряжение свои легионы, а ведь именно так хотел поступить квестор! Я делал вывод, что этот человек не темнил. Он умалчивал о нашем присутствии в Риме, и до сих пор его слова не расходились с делом. Когда я отстранялся, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны, становилось понятным, что мы заинтересованы в Катилине не меньше, чем сам квестор заинтересован в нас. Знал ли об этом Луций Сергий? Наверняка! Человек, с такой легкостью вычисливший нашу группу, просто не мог не видеть дальше своего носа, наша же выгода от этого предприятия лежала на поверхности. Для всех, в том числе и для самого квестора, войско Тирна было заперто в лагере у Ауфида, откуда гладиаторам теперь было не выбраться, тем более войска в Апулию выдвинул Красс. Логично было предположить, что квестор проводил параллель между моим согласием возглавить новые легионы Рима и желанием вызволить из ловушки своих бойцов. Сладко да гладко, но существовало здесь одно «но». Катилина не мог знать о свитке с моим приказом Тирну поворачивать в Рим после того, как будет покончено с латифундиями. Квестор просчитался. Мысль приятно грела, но, несмотря на это, глубоко в душе у меня оставался неприятный осадок. Приходилось признать, что просчитаться мог я, и вот почему. Попытка ликвидировать Марка Лициния провалилась, задержка в Беневенте позволила Крассу покинуть Рим, а я не мог со стопроцентной уверенностью говорить о том, как складываются дела у молодого галла в Апулии, над Тирном нависла угроза. Нельзя было исключать, что Тирн не открыл свиток просто потому, что не довел до конца мой предыдущий приказ. В таком случае мои люди в Апулии вмиг оказывались в ловушке. Легионы римлян пройдут по Апулии, не моргнув глазом, сметут препятствия в лице латифундийских беглецов. Как бы не получилось так, что точкой пересечения римлян, наступающих с двух фронтов, станет армия моего галльского военачальника… В этом было очевидное преимущество Луция Сергия. Знал он о свитке, врученном Тирну или нет, со своей тактикой Катилина явно не прогадал. Мой первоначальный план трещал по швам. Я обязан был в срочном порядке вносить в него коррективы. Поэтому я согласился прийти на Марсово поле, поэтому я рисковал, другого выхода у меня не было.

– Мы выдвинемся в Апулию, – заверил я.

– Думаешь, получится? – спросил Митрид.

В ответ я коротко кивнул. Разговаривать не было никакого желания. Одно я знал твердо – шансом, который предоставлял мне Луций Сергий Катилина, следовало воспользоваться, вгрызться в него, не отпускать. Как бы ни развернулась ситуация, я видел в ней только плюсы. Захотят меня увидеть горожане во главе своего войска или нет, но их легионы покинут столицу, упадут на хвост Крассу, а в городе останется так мало людей, что, когда к его стенам подойдет Тирн, Рим будет взят моими повстанцами без боя.

Другой вопрос, чт'o мог попросить Луций Сергий взамен? Будучи далеко не глупцом, квестор прекрасно понимал, что, отдавая мне в руки армию плебса, вольноотпущенников и рабов, он лишал себя всяческого права голоса. Имея такую власть, я мог больше не считаться с ним, равно как и с его интересами. Неужто Катилина полагал, что я, как человек слова, выполню взятые на себя обязательства? Или он понимал, к чему приведет передача легионов в мои руки? В таком случае Сергий осознавал последствия, просчитывая наперед. Любопытно, я пока не знал ответов на множившиеся вопросы. Главное было не забывать, что этот человек, выскочивший на римскую политическую арену, будто черт из табакерки, в одиночку обвел вокруг пальца Красса со всеми его легионами и видимым могуществом. С ним следовало считаться и ни в коем случае нельзя было списывать его со счетов.

Пока мы коротали время, перебрасываясь друг с другом ничего не значащими фразами и быстро сводя на нет начинающиеся диалоги, Катилина отдал одному из офицеров приказ, а сам двинулся к нам. Офицер, к моему удивлению, не имел коня и стоял в окружении дюжины таких же пеших солдат. Он тут же принялся выполнять распоряжение квестора, оцепляя толпу, чтобы рядом со статуей Марса, неподалеку от которой стояли мы, появилось свободное пространство. Сам Луций Сергий выглядел запыхавшимся, его широкая грудь вздымалась в частом дыхании, но, несмотря ни на что, он улыбался своей ослепительной улыбкой.

– Спартак! – позвал он меня. – Можно тебя на секундочку?

– Начинаем? – спросил я.

– Сейчас начнем! – бросил он.

– Ты уверен?

Я покосился на кавалеристов, которые на своих жеребцах принялись отодвигать подошедшую вплотную к статуе Марса толпу. Люди беспрекословно подчинялись, хотя над Марсовым полем тотчас разнесся недовольный ропот, в очередной раз послышались выкрики имени Марка Лициния Красса, который, по разумению народа, должен был пресечь подобный беспредел.

– Ты все увидишь сам, – заверил Катилина. Он подошел ко мне ближе, кивнул в сторону одного из римских офицеров, того самого, кто расставлял оцепление. – Вы знакомы? Боюсь, неудобно получится…