Читаем Я смотрю хоккей полностью

Не сомневаюсь, что, привыкнув к самостоятельности, любой спортсмен — мы ведь не дети и не враги себе — сумеет ввести свою жизнь в нормальную колею, распределив время в верных дозах между трудом, спортом, отдыхом и развлечениями. Во всяком случае, отпадет пагубное стремление взять от жизни за день столько, на что остальным его сверстникам не хватило бы и месяца.

<p>День четырнадцатый</p><p>STOCKHOLM</p>

Мы опять проиграли. Ребята стоят с понурыми головами и — это я точно знаю — думают об одном: скорее бы проходила вся эта послематчевая процедура — и в раздевалку, подальше от всех, в том числе и от нас, своих зрителей, от нашей жалости и сочувствия. Сейчас их еще не мучит мысль, что золотые медали потеряны почти наверняка. Свою игру выигранную отдали — вот что терзает. Когда в первом круге проиграли, не так было обидно: хуже играли. А сегодня ведь не хуже, а, пожалуй, даже лучше. Они только в первом периоде выглядели сильнее, а во втором и третьем, особенно во втором, мы. По что поделаешь, когда нет счастья? Неужто ушло оно от нашей команды?

Нет, не отвернулось от нашей команды счастье в Стокгольме. Лишь на какие-то несколько часов оно рассталось со своими баловнями — словно для того, чтобы напомнить им о своем существовании, — а потом вернулось опять. Вернулось и принесло им свои драгоценные дары — новые золотые медали чемпионов мира и Европы. Какая это великая вещь в спорте — счастье!

…В Гренобле мы, игроки трех команд, стояли, ожидая, когда нас позовут к пьедесталу почета для награждения. Мы с Голонкой, капитаны сборных СССР и ЧССР, оказались рядом. Он посмотрел на меня печально и сказал:

— Нет счастья…

Помолчал немного и еще раз вздохнул:

— Хорошая у нас команда, а счастья нет. Ничего не поделаешь.

Что я мог ему ответить? Я промолчал. Они действительно были ближе нас к первому месту. Как и сейчас, в Стокгольме. Но счастье осталось верным нашим союзником. Таким же верным, каким было всегда.

1963 год. Стокгольм. Мы не считались фаворитами и начали чемпионат с поражения от шведов. К последнему дню мы пришли с посредственными шансами на первое место. Мы их не потеряли совсем, однако все зависело от стечения множества обстоятельств. Утром играли команды ГДР и США. Стоило американцам забить на один гол больше, чем немцам, и мы выбывали из числа претендентов. Тот многострадальный матч, в котором американцы не использовали нескольких верных моментов, закончился вничью. Спустя два часа следующая встреча: Швеция — Чехословакия. Победа шведов делает их чемпионами. Они играют дома, они фавориты, они в прекрасной форме. А нам оставляет надежду лишь победа Чехословакии. И снова фортуна за нас: шведы уходят с поля побежденными. Наконец, последняя игра — мы против канадцев. Мы проигрывали им до этого на четырех первенствах подряд, а на предыдущем, в Швейцарии, как раз той же самой команде, с которой играем сегодня, — «Трейл смоук интерс». Сейчас мы обязаны не просто выиграть, этого еще мало. Сейчас мы обязаны забить им как минимум на две шайбы больше, чем они нам. Мы доигрывали матч, а трибуны ревели так, что мы на поле не слышали собственных голосов. Нас осталось на площадке четверо против шести канадцев — еще два наших сидели на штрафной скамье. Но мы удержали счет 4:2. Счет, который давал нам право на золотые медали.

1965 год. Тампере. Матч СССР — Чехословакия. Победитель становится чемпионом, ничья сохраняет нашим соперникам шансы на первое место. Идут последние минуты. Счет 2:1 в нашу пользу. У чехов появляется надежда на спасение — с поля удален наш хоккеист. Чехословацкий вратарь покидает площадку, и вместо него выходит нападающий. Все фоторепортеры, которые до этого равномерно распределились вокруг всего поля, мчатся за наши ворота — снимать решающий гол. Мы с трудом обороняемся, мы прижаты к своим воротам. Шайба все время у противника. Нам она достается лишь однажды, достается на какую-то долю секунды. Она у Леонида Волкова. Раздумывать некогда: Волков швыряет ее подальше от нашей зоны. Провожаемая многими тысячами глаз — зрителей, игроков, тренеров, репортеров, — шайба не спеша, как в замедленной съемке, скользит по изрезанному льду и вползает в сетку никем не защищаемых чехословацких ворот. Все кончено — 3:1. Мы чемпионы. Впереди еще игра с канадцами, но ее результат ничего не может уже изменить.

Перейти на страницу:

Все книги серии Спорт и личность

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии