Я смотрю хоккей

Я, например, не могу ни спать, ни читать. Просто не знаю, куда деть себя перед решающей игрой. Бродишь из номера в номер, ищешь собеседников, стараешься уловить из ничего не значащих слов, какое у ребят настроение. Ждешь, не заглянет ли кто из знакомых время скоротать.

В общем, понимаю я, как тяжело будет ребятам жить до 19 часов завтрашнего дня. У меня по крайней мере на ближайшую пару часов есть развлечение — матч Швеция — Канада.

Против ожидания матч поначалу складывается для шведов очень трудно. После второго периода они проигрывают 1:2. Надо было видеть в перерыве лица шведских журналистов — растерянные, взволнованные, обиженные. Двое подошли ко мне.

— Чем объясняете такой счет?

— Тем, — ответил я, — что сбились на канадскую игру. Пошли на стычки, драки, на силовые столкновения у бортов. По нынешним временам у канадцев это единственный козырь. Так зачем же вам с него ходить?

Но в третьем периоде все встало на свои места, шведы выиграли.

Вечером удалось поговорить с домом. И мне и моему соседу по номеру Сереже Кружкову. Оба пришли в хорошее настроение: дома все в порядке. Потом до позднего вечера разговаривали о семейных своих делах.

Дело в том, что мы с ним в одинаковом положении. И Галя и его жена ждут ребенка. Только мой будет на пару месяцев старше.

Говорят, что журналист и геолог — самые беспокойные в мире профессии. Нынче здесь, завтра там. Об этом пишут повести, поют песни. Ну, а что же тогда говорить о нас, спортсменах? Как бы там ни было, а для людей, избравших себе любое дело, жизнь дома — обычное и привычное состояние, а отъезды из дому, даже частые, — нарушение устоявшегося быта. И только мы чувствовать должны себя в гостинице и на спортивной базе как дома.

Дочь у меня, к счастью, родилась 3 июня, и до полутора месяцев я видел ее ежедневно: помогал купать, гулял с ней в Сокольниках.

Мне повезло. А вот у брата моего дочь родилась, когда мы были в Канаде. Игорь Ромишевский получил весть о прибавлении в семействе во время стокгольмского первенства мира.

Впрочем, такое может случиться со всяким. Но потом отец приезжает домой, и все идет нормально. Но тот же Ромишевский пробыл дома меньше недели — каникулы в чемпионате страны закончились, начались почти ежедневные игры, а значит снова поездки. Потом — месяц дома, и снова в путь. К тому же надо помнить, что Ромишевский человек военный, офицер, заочно учится в аспирантуре…

Мы, спартаковцы, уехали в Алушту 14 июля, возвратились в Москву через две недели, а еще через две отправились в Польшу. По возвращении нас уже ждали финальные игры первого турнира сезона на приз газеты «Советский спорт», и тут же, без всякого перерыва, очередной чемпионат страны.

Что ж, ничего не попишешь — такова спортивная жизнь. Никто не заставлял нас выбирать этот путь, каждый из нас сделал однажды выбор сам, и жалобы тут неуместны. И я не стал бы затрагивать эту тему вовсе, если бы не одно обстоятельство.

…Незадолго до начала первенства мира 1969 года из сборной за серьезный проступок был отчислен шестикратный чемпион мира, основной вратарь нашей национальной команды Виктор Коноваленко. Я уже упоминал об этом прежде, а сейчас должен рассказать историю «грехопадения» Коноваленко подробно.

Мы тренировались в Архангельском, и в субботу днем нас распустили по домам, предупредив, что мы свободны до очередной тренировки, которая состоится в понедельник в десять утра. Что ж, почти два дня и две ночи — это совсем неплохо. Рад был и Коноваленко, хотя для него, единственного в команде немосквича, срок отпуска сокращался вдвое: домой он приедет поздно ночью, а выехать из Горького, чтобы поспеть на тренировку, он должен уже в воскресенье вечерним поездом.