В назначенный час вся команда была на тренировке. Не явился лишь Коноваленко. Не было его ни через час, ни через три. Говорят, что появился он перед очами тренеров к концу дня, но в таком состоянии, что был немедленно отправлен восвояси. На собрании команда приняла суровое, но совершенно справедливое решение об отчислении Коноваленко из сборной: подводить команду накануне чемпионата мира — поступок непростительный, и никаких смягчающих обстоятельств тут быть не может.
Но почему же все-таки опоздал на тренировку Коноваленко? Приехав в Горький, он тут же, на вокзале, купил обратный билет. А когда на другой день собрался на поезд, жена — в который уже раз за эти сутки — сказала:
— Ну неужели ты не можешь остаться еще на несколько часов? Ты поспеешь вовремя. Рано утром в Москву летит самолет. В восемь тридцать он во Внукове, в десять ты на тренировке.
И наш вратарь сдался. И его, как и его жену, легко понять. В ту зиму мы жили напряженной жизнью — чемпионат, международные турниры, турне по Канаде. А он, горьковчанин, был оторван от дома больше, чем мы, москвичи. И он остался, чтобы побыть дома лишнюю ночь…
Утром Москва не принимала, и вылет отложили на один час. Потом еще на один. Потом еще. Коноваленко в Горьком знает каждый человек и каждый второй готов отдать все на свете за возможность дома или на работе, так, будто мимоходом, рассказать приятелям что-нибудь вроде:
— Встретил вчера в аэропорту Витьку Коноваленко. Выпили мы с ним прилично…
А сил отказывать всем этим знакомым и незнакомым, набивающимся на дружбу, у нашего вратаря не хватило. Путь от Горького до Москвы недолог — час. В себя прийти Виктор не успел… Остальное вы знаете.
Повторяю еще раз: я не оправдываю Коноваленко, он подвел товарищей, он поставил свои интересы выше интересов команды, и его наказание заслуженно. Но не правда ли, эта история наводит на некоторые размышления?
Человек живет в большом спорте в среднем 8— 10 лет от 20 до 30. Он приходит в спорт, почти не отведав еще тех истинных и мнимых радостей жизни, о которых знает по книгам или понаслышке и которые мечтает вкусить. И как много среди этих молодых ребят таких, которые, отправляясь после матча не куда-нибудь в Архангельское или Тарасовку, под неусыпный тренерский надзор, а на все четыре стороны, еще на стадионе готовы воскликнуть: «Ловите миг удачи!» И правда ведь — миг. Другой вопрос, будет ли им сопутствовать удача и что понимается под этим словом.
И они выскакивают на улицу, где дежурят уже стайки поклонников и поклонниц, ждущих только слова, только приказа и готовых следовать за своим кумиром куда угодно. А за воротами стадиона столько соблазнов, вот только успеть бы взять как можно больше у этого короткого мига…
Все кажется в эти вольные часы доступным. Да, пожалуй, и не кажется, а доступно на самом деле. Известный спортсмен, которого часто видят на телевизионных экранах и чье имя не менее часто появляется в газетах, желанный гость повсюду. Рестораны распахивают перед ним свои двери, а девушки — сердца. Даже в переполненном ресторанном зале для него принесут дополнительный столик, а от желающих расплатиться за ужин не будет отбоя.
Пойти в кино или театр? Но это успеется — нас возят на просмотры лучших фильмов и на самые дефицитные спектакли. Почитать книгу? Но что помешает мне заняться этим завтра в Тарасовке или Серебряном бору? А сегодня мой день, в нем 24 часа и ни минутой больше, и надо успеть взять от них все, чего не смогут мне дать две недели пребывания на сборе.
В эти вот вырванные у тренировок короткие часы погони за развлечениями и происходит большинство скверных историй, бросающих тень на весь спорт и спортсменов.
И я опять-таки не оправдываю героев этих происшествий. Никто не обязан оберегать от них совершеннолетних людей, никто не обязан быть им няньками. Сам набедокурил, сам и отвечай — иначе и быть не может. Но одновременно я думаю и об изнанке той неусыпной опеки, которая, в общем-то, имеет благую цель — уберечь спортсмена от мирских соблазнов, помочь ему не отступать от режима сна, отдыха, тренировок, питания. Человек постепенно отвыкает от того естественного состояния, когда он сам должен руководить своими поступками и когда он вообще предоставлен самому себе. Вырвавшись из-под опеки, он уподобляется ребенку, от которого на минуту отвернулась нянька. И он тянется к спичкам, к газовой плите, к фарфоровой вазе и прочим запретным плодам.
Есть такая поговорка: «Береженого бог бережет». Но бдительность даже самых бывалых нянек усыпить не так уж трудно. А ведь контролировать спортсмена можно и тогда, когда он живет дома. Плохо тренируешься, неправильно живешь — это неизбежно скажется на результатах. Не сегодня, так завтра.