Я сделала ошибку

В сотый раз я спрашиваю себя: как бы мы справились без Бетти?

Ворчание отца становится все громче.

– Мне пора, – повторяю я.

– Передавай мои наилучшие пожелания своему отцу. Как у него дела?

– Не особо, – вздыхаю я. – Он…

Но тут раздается щелчок. Стюарт повесил трубку.

– Алло! – восклицаю я, хотя понимаю, что он отключился. Я перезваниваю, уже на его номер. Занято. Продолжаю попытки, пока наконец не сдаюсь. Что-то здесь не так.

Я помогаю папе лечь в постель, когда фильм заканчивается, но не могу не беспокоиться о том, как он будет справляться, если я завтра уеду. Вдруг отец опять упадет между визитами помощницы? Я решаю позвонить Реджу утром и узнать, сумеет ли тот тоже приходить. Экран моего телефона вспыхивает. Это сообщение от Стюарта:

«Извини. Связь прервалась, а потом мне

пришлось ответить на рабочий звонок.

Спокойной ночи».

После того как я заснула под утро, всю ночь проворочавшись на отцовском диване, в шесть тридцать меня будит телефонный звонок. Клянусь, если это опять Дейзи с какой-то ерундой про собаку, то я…

Но звонят со скрытого номера.

– Да? – спросонок отвечаю я.

– Попс!

Мое сердце начинает колотиться.

– Просто хотел пожелать тебе удачи.

– Ты о чем?

Он разговаривает весело. Даже словоохотливо, но в голосе скрыта зловещая угроза.

– О твоей сегодняшней встрече. Сорока на хвосте принесла, что ты записалась на юридическую консультацию по делу бедняжки Дорис.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь?

– А… – Я почти слышу, как Мэтью улыбается в трубку. – Ты недооценила меня, Попс. В актерской среде люди болтливые. Все, что нужно делать, это держать ухо востро. С другой стороны, ты сама облегчила мне задачу! После того как ты проболталась, что Дорис сломала плечо, я позвонил ей, чтобы выразить сочувствие. Мы мимолетно встречались на рождественской вечеринке, если ты помнишь. Милая женщина, правда? Рассказала мне все о твоем протертом ковре. На этом ты и споткнулась, Попс, уж извини за каламбур. Естественно, бедняжка Дорис очень расстраивалась, что какое-то время не сможет работать. Я намекнул, что она могла бы выдвинуть иск против тебя. В конце концов, твой домашний офис оборудован небезопасно, верно? Поэтому я посоветовал ей обратиться к адвокату и выяснить, на что она имеет право в данной ситуации.

Я слушаю, с трудом веря своим ушам.

– Конечно, Дорис сначала говорила, что ни за что не подаст на тебя в суд. «Мы с ней скорее подруги», – объяснила она. Пришлось ее успокоить. Я заверил ее, что это не ты будешь платить. У тебя есть страховка, которая покроет все расходы. Это вообще никак на тебе не отразится – разве что немного поднимут первоначальный взнос в следующий раз, когда ты будешь ее возобновлять.

Я мысленно возвращаюсь к вечеру в отеле Уортинга, когда я была настолько глупа, чтобы довериться Мэтью и рассказать о своих делах, включая несчастный случай с Дорис и другие подробности. «Споткнулась о потертый ковер, обычно прикрытый диваном… У нас нет страхования гражданской ответственности… Наша домашняя страховка может не включать это…»

Как глупо было с моей стороны выложить ему все!

– Кто еще об этом знает? – хрипло спрашиваю я.

– Вероятно, я упоминал об этом в другом агентстве, с которым сотрудничаю. Им управляет женщина по имени Шэрон. Она очень заинтересовалась. Похоже, ты не особо ей нравишься.

Я закрываю глаза. Представляю Шэрон в ее бесформенном темно-синем платье и наш последний краткий разговор на рождественской вечеринке. Новость распространится как лесной пожар: «Поппи Пейдж сильно облажалась. Это не очень хорошо выглядит».

– Почему ты так со мной поступаешь? – всхлипываю я.

На мгновение в трубке воцаряется тишина. Я слышу, как отец зовет меня:

– Поппи! Ты уже встала? Мне нужно в туалет. Ты можешь меня проводить?

– Минутку, папа! – кричу я, стараясь говорить так, будто все в порядке.

– Ты не прислушивалась ко мне, Попс. Пришлось кое-что сделать, чтобы привлечь твое внимание. Но, надеюсь, теперь ты начнешь вести себя разумно, и мы сможем поговорить. Я сообщу тебе время и место.

И прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, связь обрывается.

Глава 24 Бетти

Оставалось только смириться с жизнью. Так меня воспитывали. Поэтому я исправно готовила еду Джоку, убирала нашу жалкую квартирку и заботилась о Стюарте – объятия его пухлых ручек приносили утешение. Но от обиды и чувства вины я заболела. Перестала есть. Кожа под волосами начала зудеть и вскоре покрылась болезненными красными язвами. Врач диагностировал псориаз. Я постоянно вскакивала в четыре часа утра, а затем на цыпочках спешила к спящему сыну, чтобы проверить, дышит ли он еще. По какой-то причине меня охватил страх, что он может умереть. Я склонялась над его кроваткой, заранее в ужасе от того, что могу там увидеть.

Но его грудь ровно поднималась и опускалась.

Люди начали замечать мою худобу.

– Ты совсем отощала, – ворчал Джок, когда домогался меня. – Это отвратительно.