Я сам судья. Я сам палач

— Проходите в комнату, — пробормотал хозяин. — Да-да, вот в эту, не ошибетесь. Она здесь всего одна. — Он сунул Илье подрагивающую руку. — Носов Александр Сергеевич, бывший фотограф. Павел Евгеньевич сказал, что я могу отдать вам запись. Вы человек порядочный, родственник погибшей девушки.

— Очень приятно познакомиться с вами, Александр Сергеевич. Да, я родной брат сбитой девушки, и вам незачем меня бояться. Я, как и вы, хочу добиться справедливости.

— Да бог с ней, со справедливостью, — заявил пенсионер, подталкивая Илью в комнату. — Хотя бы элементарную законность соблюли. Проходите, не стесняйтесь. Примите мои соболезнования. Я очень сожалею о вашей утрате.

Комната была достаточно просторной, с высоким потолком, обставлена мебелью, неплохо сохранившейся с советских времен. Верхний свет не работал. Горела настольная лампа на письменном столе, заваленном бумагами и деталями какого-то разобранного технического устройства. Единственное окно было задернуто шторой.

Илья отогнул край габардинового полотна. Окно на торцевой части здания выходило на пешеходный переход, освещенный фонарем. Жилых зданий через дорогу не было, только магазин с витриной, забитой фанерой, который он видел несколько часов назад.

За магазином возвышалось что-то темное — необитаемое здание, обреченное на снос и окруженное забором. Дальше дорога через сквер вела к вокзалу. Метрах в трехстах на север даже ночью кипела жизнь, а здесь было тихо, необитаемо. По проспекту сновали машины. Время еще не позднее.

— Я телевизор смотрел, когда это случилось, — глухо пробубнил Носов. — Живу один, супруга преставилась в позапрошлом году, засыпаю поздно — утром все равно на работу не идти. Свет не горел, только телевизор работал, а когда все случилось, я и его выключил. У нас в доме всего три окна выходят на эту сторону. Я на третьем этаже живу. На втором — глуховатая старушка Альбина Яковлевна. С ней дочь, но Шурочки сейчас нет в городе, в Сибирь уехала. На первом этаже — молодой одинокий мужчина. Инвалид, проблемы со зрением, почти не видит. Днем способен различать очертания, свет, а ночью для него все едино. Я услышал, как визжали тормоза, потом звук удара, через несколько секунд еще один, треск, скрежет, посыпались стекла. Я к окну бросился, увидел, что случилось, погасил телевизор, схватил телефон и давай снимать. Знаете, я неплохо в этом разбираюсь. Большая белая машина застряла в павильоне «Авоська». Женщина лежала на дороге, не шевелилась. Она сразу погибла. В машине пятеро были. Это точно, я их посчитал. Выходили по одному, кричали, кто-то даже засмеялся. За рулем был парень, худой такой, черноволосый. Он на сбитую женщину даже не глянул, сокрушался, что машину разбил, хватался за голову…

— Простите, Александр Сергеевич, — мягко перебил его Илья. — Вы сказали, что вели съемку. Можно посмотреть?

— Да, безусловно. — Пенсионер засуетился.

Запись он явно приготовил заранее.

Носов включил старенький стационарный компьютер, возвышающийся среди всякого хлама. Зажегся массивный монитор с трубкой кинескопа. Пару минут система загружалась, утробно гудели внутренности устройства. Носов запустил файл, включил пластмассовую колонку.

Илья приник к монитору. Пот хлестал с его лба.

Каким бы ни был профессионалом Александр Сергеевич, а запись оказалась так себе. Видимо, форточка во время съемки была открыта. С улицы доносились слабые звуки. Экспозиция дрожала, в кадр попадал фрагмент подоконника и шторы. Старик действительно снимал из этой комнаты.

Внизу на тротуаре горел фонарь, освещая часть улицы, переход, небольшой торговый павильон на другой стороне проспекта, пристроенный к нежилому зданию. Из него торчал зад «Лексуса». Фотограф среагировал быстро. С момента столкновения прошло никак не больше двадцати секунд.

Практически на разделительной полосе распростерлось женское тело. Удар отбросил Настю на многие метры. Недалеко от нее приземлилась сумочка. Илья с трудом отвел глаза от мертвой сестры.

Было видно, как подрагивает бампер белоснежного «Лексуса». Водитель пытался задним ходом вырваться из западни. Но что-то держало машину.

Потом из нее стали выбираться люди. Они были в стельку пьяные.

Появился размытый силуэт блондинки. Она направилась на проезжую часть.

«Никита, мать твою, ты что наделал? Ты на хрена девчонку сбил?!» Девица орала так громко, что было слышно каждое слово.

Блондинка попятилась, к ней подбежал лысоватый крепыш, оттащил к магазину.

Из машины выбрался еще один паренек, за ним — рыжая девчонка. Она едва стояла на ногах. Брюнет перестал метаться вокруг капота, заковылял к своим корешам. Компания затеяла спор.

Потом подъехала машина ППС. Из нее выскочили двое парней с короткими автоматами. Один подбежал к сбитой женщине, но не задержался возле нее. Второй схватил Никиту за руку, вывернул. Он безошибочно определил, что этот юнец находился за рулем. Виновник аварии извивался, хрипел.

Напарник осветил фонарем номерной знак «Лексуса», начал что-то говорить товарищу. Тот отпустил Никиту.