Я - Русский офицер!

— Может не надо? — спросила она, но по-прежнему сгорая в эти секунды от желания. В ее душу вселился страх. С одной стороны, она страстно хотела его, но с другой стороны боялась, что отдавшись ему, его потеряет.

Напор Краснова возрастал с каждой секундой все сильнее. То ли это подействовало вино, то ли он, одержимый своей решительностью и желанием женской плоти, пошел ва-банк.

Руки его, нежно скользнули по её коленям, ногам. Страстно, беспрестанно целуя девчонку, он словно притуплял её бдительность и все выше и выше просовывал руку под платье.

Леди лежала на спине, скрестив ноги, стараясь прикрыть доступ к своей природе. Она тихо, раз за разом шептала ему на ухо, надеясь как-то притупить порыв бурной страсти Краснова, и даже пустила слезу:

— Валерочка, миленький, не надо, я очень боюсь! Может не надо, мне страшно? Может когда-нибудь потом? Я чувствую, что это неправильно!

Но он не видел и не слышал ее. С каждой минутой в его груди огонь страсти разгорался, словно кусок антрацита и странная сила закрутила кишки внизу его живота. В тот миг он почувствовал, как нестерпимо он хочет её и больше не может сдерживать своего желания.

— Не надо миленький, я боюсь! Я же еще ни разу не пробовала, что это такое, — стала умолять Леди, все же надеясь разжалобить Валерку.

— Милая, я же тебя очень люблю! Я еще сам ни разу не пробовал! Мне очень это надо. Неужели ты думаешь, что я тебя после всего этого смогу бросить?

— Я, Валерочка, не этого боюсь. А вдруг у меня будет потом ребенок? Мы ведь еще в школе учимся и нам её нужно обязательно закончить, а не пеленки стирать? А что скажет мама, если узнает? Она мне не простит этого…

— Не бойся, дуреха, я ведь стану ему хорошим отцом, — сказал Краснов. — А если надо, то я готов и пеленки стирать, ведь это же будет наш с тобой ребенок, — и Валерка вновь слился с девчонкой в страстном поцелуе. Его рука, наконец-то, нащупала резинку девичьих трусиков и, потянув, он плавно стянул их с её ног.

— Ты бы хоть свет выключил, — сказала Леди, наконец-то, решившись на близость с парнем.

Краснов, обрадованный, вскочил с кровати и, снимая на ходу штаны, устремился к злосчастному выключателю на противоположной стенке. В какой-то миг темнота поглотила комнату и он, шаря руками почти вслепую, подкрался к кровати. Ленка лежала уже под одеялом полностью раздетая. В ту секунду, словно молния проскочила между ними, когда их разгоряченные и полные страсти тела, соприкоснулись между собой.

Краснов впервые всей своей кожей ощутил её тепло. Его губы инстинктивно скользнули по её губам, шее, груди. Он без устали покрывал все её тело поцелуями, наслаждаясь нежной и чистой кожей. Впившись в розовый сосок девчонки, он гонимый инстинктом, нежно стал щекотать его своим языком так, что ее тело изогнулось и, задрожав, по нему пробежала волна неописуемого удовольствия. Она обняла своего рыцаря и крепко, крепко прижав к своей груди, сказала:

— Да! Да! Да!

В какой-то миг, Валерка, преодолев нерешительность девушки, крепко обнял ее, и в этот миг почувствовал, как оказался промеж ее ног…

Война

Наступившее лето радовало не только своим теплом, свежестью зелени, да голубизной неба. Наступившее лето радовало еще и окончанием школы и новыми надеждами предстоящей самостоятельной жизни.

Впервые, за шесть месяцев, Краснов получил письмо от матери. Он несколько раз перечитывал его и, прижав к своим губам, словно насос втягивал нежный и до боли знакомый запах. Теперь он точно знал, что мать жива, здорова и находится далеко от Смоленска.

Нелегкая судьба, осужденной по 58 статье УК РСФСР, занесла её в ссылку почти на самый край света. Отдаленная деревня в Иркутской области, стала на пять лет её пристанищем.

Фатеев вновь сдержал свое слово, и вместо общей колонии в Норильске, Светлана Владимировна Краснова оказалась на берегу великого Байкала в забытой Богом деревушке Осиновка.

Валерка был счастлив словно ребенок. Его грудь распирала не просто радость, это было поистине настоящее ликование. Мать, его мать была жива и вполне обустроена. Он ворвался к своей Леди, словно на крыльях боевого Яка и уже с порога заорал:

— Ленка! Мать, мать прислала письмо! Она жива и здорова! Слышишь, мама, жива и здорова!

Леди, услышав, что её будущая свекровь жива, от нахлынувшего на неё волнения и счастья, заплакала. Она вспомнила Светлану Владимировну. Вспомнила её вкуснейшие пирожки с капустой и те задушевные бабские разговоры, которые они вели в отсутствии Валерки.

— Я очень рада! Где же она!? — спросила Лена, откладывая в сторону шитье.

— В Иркутской области. Станция Слюдянка, поселок Осиновка.

Леди вновь от радости всхлипнула и, достав носовой платок, и отойдя от приятного известия, вытерла свои слезы.