Я Распутин

Полчаса отлежался, встал — вроде в порядке, сердце не колотится, руки-ноги двигаются. Решил проверить, насколько я все-таки дурак, стащил с себя жилет, взял с кухни нож, большой браунинг и побрел в сарай. Кто пытался прилепится по дороге — цыкнул, двух мужиков, что рядом дрова пилили, погнал на кухню чайку попить.

Зашел в сарай, повесил жилет на пару гвоздей у стены. Сначала со всей силы ткнул ножом. Пробило, но не сказать, чтобы сильно. Потом, отошел к другой стене, выстрелил.

Дурак. Еще какой — пуля навылет пробила. Значит, неверно я вспомнил, как шелковая защита делается. Может, у самого изобретателя заказать? Как там его, «галицийский Эдисон»? Вот пусть репортеры узнают, кто да что.

Распахнул дверь сарая — мать моя женщина! Вся община навстречу, глаза по пять копеек, у Лохтиной с два блюдца.

— Чего всполошились?

— Живой! Живой, батюшка! Слава богу!

— Что мне сделается? А ну, все по работам!

— Григорий Ефимович! Гриша! — подруга бросилась на грудь — Мы ж думали такое тебе видение тяжелое было, что ты самоубиваться пошел!

С темы видения и стрельбы общинников надо было срочно переключать. Иначе тут массовый психоз начнется.

— Не мельтеши. Веди давай, покажи, что с играми.

Художник первые картинки доработал, потому как для клише требования другие. Сделал два варианта, для черно-белой и цветной печати, но меня от цветного отговаривали — и дороже, и качество выходит так себе, все равно до технологий лака и ламинации нам еще далеко. Так что вместо цветов пока штриховка — пунктирная, сетчатая, косая и так далее. И в правилах написали, что желающие могут раскрасить сами, рекомендованные цвета такие-то.

Так что завтра в печать, а моим останется только коробочки клеить да фишки точить. Артель для умственно отсталых, ей-богу.

* * *

Начался Рождественский пост, Александра Федоровна вдруг резко впала в православный мистицизм. Надела черное платье, зачастила в церковь. Фрейлины тоже преобразились — синие и серые тона, платки на головах. Прямо не узнать. Все игры, развлечения были под запретом — дети учились и тоже не вылезали из Воскресенского храма.

Николай же… укатил стрелять зубров на Царскосельскую дачу!

И тут Аликс совсем заскучала. Стала требовать меня во дворец каждый день, просила рассказывать, как я «обратил разбойника» (Герарди растрепал) и вообще не отпускала от себя ни на минуту.

…- И что же там дальше?

— …Он был облачен в одежду, обагренную кровью — зачитывал я Откровения Иоанна Богослова — …Он пасет народы жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Вседержителя.

— Боже помилуй! — царица перекрестилась. За ней перекрестилась вся свита.

— Дальше, дальше!

— Кто поклоняется Зверю и образу его — тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное — продолжал я цитировать Библию — приготовленное в чаше гнева его, и будет мучим в огне и сере святыми Ангелами.

На последней фразе я добавил угрозы в голосе.

— Да, да, чаша гнева, чаша сия ждет нас всех — кивала царица, перебирая платок — Как отмолить, Гришенька? Посоветуй, научи!

— Об том будет отдельное видение — поднял нравоучительно я палец — Бог не оставит своих верных, узнаем скоро как отмолить кровь то, да злодеяния.

Я многозначительно замолчал, царица побледнела. Фрейлины испуганно на меня посмотрели, зашептались.

— Мне надо помолиться за вас матушка, за деток ваших — я поднялся, отложил Библию. Даже не спрашивая разрешения, покинул покои царицы.

Вслед за мной точно также, не спросивши, вышла Анечка Танеева — любимая фрейлина Александры Федоровны. Пухленькая, но пока еще стройная, миловидная девушка лет двадцати с лишним. Через год или полтора она обвенчается с морским офицером Александром Вырубовым, брак их долго не просуществует — почти до самой смерти Аликс Аня будет вместе с царицей. В железнодорожной катастрофе она получит тяжелые увечья, после Февральской революции ее неоднократно будут арестовывать, допрашивать, держать в тюрьме по-долгу. Но самое необычное с ней случится, когда ее поведут на расстрел — она сумеет сбежать от конвоя и затеряться в толпе.

Несчастная, тяжелая судьба.

Обо всем это, я размышлял, разглядывая эту хорошенькую, живую девушку. Которая стояла, мяла платок и не знала, как начать разговор.

— Анна Александровна — первым нарушил молчание я — У вас до меня какое-то дело?

— Да, Григорий Ефимович — Танеева наконец, решилась, подняла глаза — Поговорите с Аликс! Она хочет найти мне жениха и повенчать.

— И что же в том плохого?

— Я не хочу замуж!

— Фу-ты ну ты — я решил показать свой непростой характер — И когда же на Руси девок спрашивали об таком??

— Я не девка! Это во-первых. А во-вторых, сейчас просвещенные времена! В Финляндии женщинам даже разрешили голосовать на выборах и самим определять свою судьбу.

— Ну ты сравнила с чухной! — не согласился я — Они там малохольные все, делать им нечего…

Впрочем…