Я помню музыку Прованса

Люсьена много раз переживала этот момент. Она представляла, как берет Жанину за руку и слова сами слетают с губ, льются – плавные, свободные. Но наедине с Жаниной не могла собраться с духом. Откладывала откровения на потом, веря, что судьба подарит им еще много прекрасных лет жизни. И не брала в расчет жестокости бытия, которое лишило ее любви, а теперь отнимало Жанину, оставляя Люсьену один на один с ее призраками.

Может, уже слишком поздно? Люсьена мнется, слова не идут на язык. Что ж, если она не может признаться сама, пусть говорит тот, кого здесь нет.

Она дрожит, разворачивая первое письмо. Знакомый почерк Жана. Листок исписан перьевой ручкой. За семьдесят лет чернила кое-где выцвели. Люсьене не нужны очки, каждая фраза запечатлена у нее в сердце.

– Моя роза…

Голос прерывается. Она откашливается, утирает слезу и начинает сначала.

Моя роза, моя мелодия, мое солнце!

Вот уже почти месяц, как мы расстались. Вчера по радио я услышал песню Трене, и она утешила мою боль от разлуки с тобой. Я сказал себе: если мир устроен правильно, ты тоже слушала ее, думая обо мне.

Дни проходят, унося надежду на мамино выздоровление. Мы очень грустно провели это Рождество, но меня поддерживает мысль, что в следующем году мы отпразднуем его вместе с тобой. Надеюсь, ты проявляешь терпение и не ссоришься с отцом. Я уверен, что за его неловкими манерами кроется добрая душа.

Дорогая, мне не терпится вновь увидеть тебя, погладить по щеке, поцеловать нежную кожу и сжать тебя в своих объятьях. Береги себя и поцелуй от меня Люсьену.

Обожающий тебя твой жених,

Жан

В ушах гудит.

– Жанина, эти письма… Эти письма взяла я, я… Я не должна была тебе…

Последние слова Люсьена еле шепчет. Лицо Жанины спокойно – ни удивления, ни гнева, ни грусти. Она довольна, рада хорошей компании. Поколебавшись, Люсьена разворачивает второе письмо.

Мой ангел!

Сегодня утром умерла мама. У меня большое горе, и я молю Бога, чтобы Он поскорей привел меня к тебе. Моя любовь ни перед чем не отступит и не ослабеет.

Утром я думал, какими мы станем через пятьдесят лет. И представил себе старичков, которые ходят в церковь, держась за руки, заботятся друг о друге и не обращают внимания на уходящие годы. Да, мы станем именно такими.

Я буду дарить тебе пластинки, и мы будем слушать их вместе. Будем говорить о любви и петь о нежности. Танцевать под звездами, и они будут смеяться, видя нас такими счастливыми.

Мы не убоимся ни пролетающих дней, ни темноты в конце пути.

По морщинистым щекам струятся слезы. Люсьена прерывает чтение, достает носовой платок, сжимает в кулаке и продолжает. Жанина еще здесь или так далеко, что слова до нее не доходят?

Люсьена медленно расправляет каждое письмо и читает нараспев, как молитву. Надежда, страсть, музыка и будущее… Слова любви как бутылка с посланием, брошенная в море. Слова любви, которую не поколеблет даже ответное молчание.

Люсьена кладет выцветшие листки на стол, утирает глаза и крестится. Она чувствует, как уходят силы, и молится, чтобы Бог дал ей мужества. Это чтение – ее крестный путь. Осталось последнее письмо. Развернув его, она делает глубокий вдох. Теперь ее голос звучит тонко, она почти шепчет:

Жанина!

Я только что был у вас дома, меня встретил твой отец, он был в гневе. Я даже не успел поздороваться, как он выставил меня за дверь, угрожая убить. От его взгляда я оцепенел. Я поспешил к Люсьене, и она мне сказала, что ты вышла замуж.