Я помню музыку Прованса

О, моя дорогая! От этих фотографий такая ностальгия… Вот бы мне еще раз прожить то лето! Кто-то скажет, что это была всего лишь юношеская влюбленность. Поверь, это было нечто гораздо большее. Пожилая дама, в которую я превратилась, с высоты прожитых лет может поклясться: мне уже не дано было никого любить так, как я любила Жана. Это был самый прекрасный роман моей жизни. Страстный. Незабываемый.

Надеюсь, моя память угаснет на воспоминании о нем.

35

За бокалом шампанского, неизвестно каким по счету, Джулию одолевают сомнения.

«Во что я ввязалась? И ради чего? Чтобы не потерять лицо перед Феликсом! Правда, надо признать, что с ним я чувствую себя другой. Словно он видит меня такой, какая я на самом деле, – думает она. – Видит женщину, способную на большее, чем эта размеренная куцая привычная жизнь». И она не хочет его разочаровывать.

«К тому же танцы – мой конек!» – успокаивает себя Джулия. С Жаниной она прошла хорошую школу. Бабушка передала ей свое чувство ритма. Ну же, вперед! Всего несколько па на сцене, ничего выходящего из ряда вон. Надо всего лишь представить, что она в ночном клубе, забралась на динамик и виляет бедрами под музыку. Джулия безуспешно пытается вспомнить, когда в последний раз была на дискотеке.

Она выпрямляется в кресле и смотрит в зеркало. Круги под глазами, прилизанные волосы и чересчур пухлые щеки. Реальность слишком жестока! Она сутулится и кусает губы. Феликс и его друзья живо обсуждают ее наряд. Здесь слишком много блесток, это слишком скромно, то недостаточно ярко… У Джулии голова идет кругом. Она уже готова сдаться, когда Феликс накидывает ей на плечи кружевной костюм и торжествующе кричит:

– Кое-что есть!

Жозефина и русалка хлопают в ладоши.

Сбитая с толку странным нагромождением воланов, Джулия мямлит, что это – сплошное недоразумение, ей лучше остаться здесь, и… Феликс поднимает бровь.

– Минуточку! Мне кажется, сестра Мария-Джулия хочет нам что-то сказать, – язвительно говорит он.

Смерив взглядом Феликса, Джулия берет кружева и уходит за ширму. Мучительно пытается разобраться, где в ее костюме верх, где низ. Под нетерпеливые и подбадривающие возгласы она натягивает комбинацию и надевает лодочки на каблуках. Когда Джулия выходит, артисты поднимают такой крик, что их слышно даже в зале.

– Дорогуша, да ты нас всех тут затмишь! – восклицает танцовщица в перьях и пудрит ей нос.

Джулия вновь смотрит в зеркало. Алые губы, огромные ресницы загнуты вверх, старательно нарисованная на скуле мушка – она словно оказалась в чужом теле. Русалка щипцами завивает ей пряди, а Феликс обвивает вокруг шеи боа.

– Ты великолепна…

Он восхищенно улыбается. В гримерку врывается месье Луаяль в желтом комбинезоне.

– Друзья, пора на сцену!

– Мы готовы! – отвечает Феликс.

– А музыка?

Джулию бьет дрожь, она уже не знает, смеяться или плакать. В голове – черная дыра. Веселая компания снова спорит, у каждого есть что предложить, но вдруг со сцены раздается голос месье Луаяля. У Феликса от волнения расширяются глаза, что пугает Джулию еще больше.

– Беги, это тебя объявляют! Мы решим с музыкой, что-нибудь найдем…

– Но… что же я должна делать?

Феликс берет ее за плечи и смотрит в глаза:

– Задать им жару!

Тем временем ведущий разогревает зал:

– Сегодня на этой сцене отважится выступить одна молодая танцовщица! Вы знаете, мы обожаем давать шанс новичкам. Иногда мы плачем, иногда смеемся, но никогда не жалеем, что пригласили их! Прошу встретить громом аплодисментов потрясающую, непредсказуемую…

Он поворачивается к кулисе:

– Имя! Мне нужно имя!.. Неутомимую, искрометную, пламенную… – продолжает он, выразительно вращая глазами в их сторону.

Джулия в полном смятении, она словно застряла в вате, все вокруг кажется нереальным.

– …великолепную, сногсшибательную…

Внезапно Феликса озаряет:

– Лулу Беген!

Джулия в ужасе таращит глаза. Лулу Беген, можно ли выдумать имя смешнее?[44] Свет гаснет, и Феликс выталкивает Джулию на сцену.

– Черт возьми, Лулу! Они будут от тебя пускать слюни!

Джулия стоит в темноте. Боясь лишний раз ступить на высоченных каблуках, прислушивается к затихающим аплодисментам. Жаль, что она не захватила из гримерки два больших веера. Это еще хуже, чем самый жуткий из ее кошмаров, в котором она оказывается голой на улице. Джулия машинально одергивает кружево, которое ничего не прикрывает. Как ей хотелось бы исчезнуть… Темноту пронзает пленительный голос Этты Джеймс[45]:

Oh oh, sometimes I get a good feeling… yeah…