Читаем Я - некромант (СИ) полностью

Если честно, я ожидал чего угодно. Но только не этого. Похоже на дешёвую мыльную оперу. Какая-то нелепость, глупость. Я не мог проснуться в живом человеке. Я не мог проснуться в человеке, который почти жив. Я просыпаюсь в мертвецах. Что это может значить? Что Гано Рейон умер, и не успело его сердце окончательно остановиться, как пришёл я? Бог Смерти собственной персоной? Уступите мне место в вашем метро? Нет, такого не бывает…

А может, Гано был мёртв уже давно?

- Так долго, - я смотрю на Рика. Его заботливые глаза, его смущённо поджатые губы. Весь такой нескладный, как поломанная кукла. А глаза огромные, просто невозможно огромные, я никак не могу отвести от них глаз.

- Гано… вы правда ничего не помните? – в голосе – надежда. К сожалению, я не смогу её оправдать.

- Почему ты называешь меня по имени? – Неужели Гано Рейон и этот мальчик действительно были близки? О да, поздравляю, Джесс, ты вселился в полумёртвого богатого педофила. Что может быть интереснее?

- Потому что вы попросили так вас называть. Вам никогда не нравилась ваша фамилия.

Вот как. Ну, хотя бы не потому, что «живи со мной и будь моей невестой». Это, по правде говоря, греет мне душу. Душу… Ну да, конечно. Душа. Душа-паразит, добивающая полумёртвых, судя по происходящему. Как бы мне хотелось, чтобы не было больше этой Санта-Барбары, чтобы никакой неразделённой любви, чтобы просто проснуться а потом сдохнуть. Безо всяких проблем. Но, видимо, судьбе надоело постоянно меня веселить, она решила помучить. Это её любимое занятие, наряду с природными катастрофами и рождением детей с синдромом дауна.

Наш диалог прерывается врачом и медсестрой, вошедшими в палату и вытолкавшими Рика. Снова эта суета, метусня, Какие-то трубки, капилляры, провода, датчики. Бормотание врача… Бормотание… врача…

- Он не мог просто встать и пойти… Его аппарат отключили уже почти год назад… - я слышу, как врач перешёптывается с медсестрой, надеясь, что я – ходячий полутруп - ничего не услышу, - он был простым растением… Деньги его родственников… Золотая жила… - я вижу выражение удивления на лице медсестры. Наверное, она просто не знала об афёрах врачей, - этот мальчишка…. Постоянно тут околачивается… Каждый день приходит… Не знает, что его учитель уже умер… Не может быть такого… Это чёртово чудо…

Да, дорогой врач. Я – чёртово чудо. Ситуация намного хуже, чем я мог себе представить… если, конечно, я всё правильно понял.

Мне нравится умирать. Наверное, мне просто не хватает адреналина, а может, это мой драг. Но перед тем, как снова умереть, я должен сделать кое-что в этом теле. Я должен помочь Рику Блекстоуну, я должен навести тут порядок. Почему? Потому что мне нет дела до происходящего в этом мире, я существую не в нём, а параллельно. Потому что я – записная книжка. Потому что я – летописец этого мира.

Потому что я – некромант.

***

Я медленно открываю глаза. Пролежав здесь пару дней, я уже совершенно запутался во времени. Знак под моим глазом проявился позже, чем обычно, - только на следующий день. А может, этот следующий день – это сегодня? Я уже ничего не понимаю. Я ненавижу больницы, и ненависть моя подпитывается уже перешедшим в экономный режим сознанием. Находясь здесь, ничего нельзя делать, ни о чём нельзя думать. Кто бы меня развлёк? Ну, или хотя бы вколол мне смертельную дозу морфина или аллилпродина, чтобы я наконец избавился от своего бренного тела и отправился путешествовать по тайным лабиринтам моего подсознания. Но не судьба, и я вынужден лежать тут в позе трупа и пялиться в потолок. Мне надо скорее отсюда выбираться. Как можно скорее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное