Я - Мышиный король

Говоря это, Геккон повернулся к окну, в непосредственной близости от которого закипели возня и ожесточенная перебранка - высунулся немного наружу, внимательно посмотрел и вдруг гаркнул так, что заколебались хрустальные подвески на люстрах:

- Отставить!..

Сразу же ворочающаяся на земле куча-мала распалась, из нее, как будто по волшебству, выросли трое растрепанных сарацинов, а один из них, наверное старший по званию, доложил, прорывая слова тяжелым дыханием:

- Так что... пыталась бежать, ваша милость... Неподчинение...

На наплечнике его чешуйчатых лат были вычернены два коротких пера.

То есть, начальник отряда.

- Безобразие! - громко сказал Геккон. - Трое воинов не могут справиться с одной женщиной. Как же после этого посылать вас в сражение? Доложите командующему гарнизоном, что я лишаю вас увольнительных!

- Слушаюсь, ваша милость!..

- Идите!..

Он подождал, пока сарацины, развернувшись и четко печатая шаг, ровным строем направились к желтому зданию комендатуры, а затем указательным пальцем поманил оставшуюся на месте схватки невысокую рыжеволосую женщину, у которой несмотря на растрепанность ощущалось во всем облике удивительное равнодушие.

Словно она уже полностью отрешилась от жизни и смерти.

- Подойди сюда, добрая женщина. Не бойся, больше тебя не тронут...

А когда женщина, впрочем не сразу, приблизилась и остановилась, глядя ему в лицо темными, словно нарисованными глазами, то спросил с неожиданной мягкостью - подаваясь и нависая над подоконником:

- Как твое имя? Кора?.. Ты храбрая женщина, Кора. Ты мне нравишься. Хочешь я отпущу тебя на свободу?

Он, наверное, предлагал это совершенно серьезно, подчиняясь, скорее всего, капризу минутного настроения, но поскольку женщина равнодушно молчала, как бы даже не слыша обращенного к ней вопроса, то добавил - уже с нотками начальственного нетерпения в голосе:

- Я к тебе обращаюсь, женщина: чего ты хочешь?

В интонациях его ощущалось некоторое удивление. Вероятно, он не привык, чтобы его обращение игнорировали. Женщина, однако, все так же молчала и лишь только когда Геккон, протянув свою сильную руку, взял ее двумя пальцами за подбородок, резко вздернув лицо и разглядывая его с близкого расстояния, то она как бы нехотя, выгнувшись телом, медленно отстранилась и сказала высоким, стеклянным, точно замороженным голосом:

- Мне ничего не нужно...

После чего отвернулась и, не спрашивая разрешения, двинулась на противоположную сторону аппельплаца, где галдящие взбудораженные сарацины, собравшиеся, наверное, со всего гарнизона, окружали десятка полтора испуганных женщин - возбужденно показывали на них, что-то выкрикивали - а начальник конвоя, похожий на бочку, обитую бронзой, поднимая копье, отгонял, впрочем с явной беззлобностью, слишком уж напирающих.

Женщина направлялась именно в оцепление и лишь, почти вплотную приблизившись к спинам, которые были закрыты не латами, а коричневой кожей, обернулась к Геккону, все так же стоящему у распахнутого окна, и отчетливо крикнула, сложив рупором поднятые ладони:

- Убей их обоих!.. Убей этих наших народных избранников!..

И ближайший сарацин, сразу же облапив ее, с хохотом утащил в толпу, которая взорвалась возгласами искреннего восторга:

- Харра-а!.. Охэ-эй!..

Геккон притворил ставни.

- Вот она, благодарность народа, - сдавленно сказал Мэр, доставая все тот же платок и вытирая им впалые щеки. Бьешься, бьешься для них, жизни своей не жалеешь, можно было бы, казалось, рассчитывать на некоторое сочувствие? Нет относятся, как к врагу, как к предателю, получаешь в ответ одни оскорбления... - нервным движением он спрятал платок в карман и, посмотрев на Геккона, который, по-видимому, пребывал в некой задумчивости, покачался на пятках, одновременно похрустывая каждым пальцем в отдельности. - Однако, дорогой друг, я вижу, что вы задержали транспорт, подготовленный для отправки. Эта акция представляется мне очень несвоевременной. Существуют определенные договоры, и нарушать их - значит брать на себя слишком большую ответственность. Вспомните, как вы сами еще недавно требовали от нас строгого исполнения Конкордата. Разве не так?.. Дорогой друг! Мне кажется, что вы меня - как-то не слушаете...

- Милорд!.. - неожиданно громко воззвал Фабрициус Барма.

Геккон даже вздрогнул.

И тем не менее, замкнутое лицо его немедленно стало любезным.

Он вежливо произнес: