Я хочу свою жену… (СИ)

Испытываю жгучее желание врезать по стене. Сдерживаюсь из последних сил, внушая себе, что это не лучшая идея. Как и врываться в номер к жене, захлопнувшей двери перед моим носом.

…но, кажется, прежняя Лиза всё же жива.

Слышу её приближающиеся шаги, воспрянув духом. Она никогда не умела долго сердиться и обижаться на меня. Значит…

— Лёш! Инга не ответила! А я забыла! Забыла! Понимаешь, о дочери забыла?! Она не отвечает! Я звоню ей по видеосвязи, а она не отвечает!!! Что ты стоишь?!

Глава 20

Хорошо, что я не стала разбирать вещи. Схватив мой чемодан, Лёша бросился вниз к Тимуру, а я откровенно тормозила отъезд. Не специально. Просто… двигаться было тяжело, думать и дышать.

— Лиза. — слышу голос мужа. Тихий и глухой, едва различимый. Словно из-под толщи воды до меня доносятся его слова: — Лиз, это наша дочь.

— Что?

Замечаю, что Лёша склонился надо мной с телефоном у уха. Подрагивающей рукой он пытается массировать моё плечо, а я сижу на краю кровати как в тумане, очень медленно переваривая его слова.

Наконец-то до меня доходит:

— Алло, Кристинка? — выхватив телефон у Лёши, стараюсь унять дрожь в голосе. Не хочу пугать дочь своими истериками.

— Да, мамочка. — сонный голосок моего ангела враз вырывает из лёгких вздох облегчения. — Мы уснули, ты же не волновалась? Инга ещё спит. Я проснулась от песенки Олафа…

— Вы смотрели мультики? — догадываюсь, улыбаясь во все тридцать два. Глаза щиплет от скопившейся в них влаги.

— Да! Холодное сердце! Все части! — с гордостью произносит Кристинка. — И уснули. Я писать захотела, а Инга ещё спит. Я не поняла папу, мне будить её или нет?

— Солнышко, тебе есть там, где спать, кроме как перед телевизором? — смеюсь.

— Да, с Муратиком. Инга мне там постелила. Мы просто… уснули… Ты не сердишься, мамочка?

Ох уж эта Инга! Мурат — это её громаднейший тёмно-коричневый медведь, который, по её мнению, жутко похож на представителя восточных кровей. Занимает сие великолепие полтора метра в высоту и в ширину, пожалуй, столько же. Значит, постелила дочери в своей спальне. Всё в порядке, кажется, а сердце всё стучит и стучит, как заведённое.

— Я не сержусь, золотце. Сама ляжешь спать? Справишься?

— Конечно.

— Не страшно? Если страшно, буди Ингу. Это нормально, Кристиночка.

— Нет, мне не страшно. Мне нравится. Я пойду тогда, да?

Эмоции никак не хотели стихать, даже после разговора с дочерью. До чего же я себя накрутила. Сколько ужасных вариаций произошедших несчастий пронеслось в моей голове. Одно хуже другого.

Это ужасно…

— Лизок, ну ты как? — Лёша склоняется надо мной, заглядывая в глаза. — Успокаивайся. Всё же хорошо.

Ага! Легко ему сейчас говорить. Он же политик. Держит лицо. Разговаривает ровно. Будто я не видела, как его самого трясло. Просто он, в отличие от меня, умеет брать себя в руки гораздо быстрее.

— Испугалась до чёртиков. — честно произношу я. — Я уже не знаю, чего ожидать… Это была плохая идея, оставлять дочь, ехать сюда…

— Прекрати, Лиз. — строго выговаривает муж. — Ты не виновата. Нашей дочери семь. Она не младенец. Ну, пересмотрела мультики. Да, заставила понервничать. Но ведь не она же? Инга твоя. Кто спит, когда маленький ребёнок в доме? Не загоняйся, рано или поздно ты должна будешь дать ей свободу. Ночёвки с подружками. Не твоими, Лизок. С её. Школа, институт. Отдых…

— Лёш, ну не тогда же, когда с нами чёрт-те что происходит? Видео это, авария… Ты уж из меня совсем мать-наседку не делай!

— Не подумал. Прости… — обхватив мои колени руками, Лёша садится на корточки и рвано выдыхает: — У меня у самого планка упала. Не знаю, что было бы, если бы Тимур не предложил позвонить дочери, а не в мессенджерах написывать.

— Я тоже не подумала… Испугалась очень. Да и телефон… Дома. Прости. Такую панику подняла.

— Ты замечательная мама, Лиза. Ты поступила правильно. Волноваться о близком человеке нормально. Особенно если ты этого человечка родила и он маленький…

— Лёша-а… — дыхание на миг перехватывает. — Ты же понимаешь, что я о тебе не могу сказать подобного? Этими словами ты ставишь меня в неловкое положение.

— Да знаю я, знаю, Лиз.

Какое-то помутнение. Он сидит в моих ногах такой грустный и подавленный. Смотрит на меня снизу вверх печальными глазами, что в груди щемит.

Пальцы сами собой зарываются в его волосы. Наклоняюсь к нему и целую, не колеблясь. В губы. Быстро и почти невинно.

— Ммм? И что это было? — перехватив мою талию, муж удерживает меня на месте. Не позволяет отстраниться обратно.

— Аванс… — вздыхаю я, ощущая, как его дыхание обжигает мои губы.

— Даже так… Хорошо. А почему так мало? — хитро щурится он.

— Потому что на вопрос ты так и не ответил. Но тем не менее дал понять, что ответом озаботишься. Я ошиблась?

— Давай спать, Лизок. — не вопрос, утверждение. — Ложись. — выпустив меня из объятий, Лёша кивает на кровать. — Возражений не приму.

Да я и не собираюсь возражать. Поспать нужно. Не факт, что я смогу быстро уснуть, но перед поездкой лучше отдохнуть в постели, а не трястись в машине.

— А ты? — послушно забираюсь под одеяло, спешно укрывшись по самый нос. Немного знобит.

— И я, конечно.