Я из Железной бригады

– Если честно, не ожидал, думал, Гриша вас сломает. Ростом вас господь не обидел, да вот плечи-то у Григория пошире будут раза в два. Такое поведение я вижу у него в первый раз, сам признал, что был на волосок от проигрыша.

– Ну, не ломать же мне ему руку было, в самом деле? – пожал я плечами. – Да и не воспринимаю я этот результат как поражение.

– Замечу, не обижайтесь, но если бы вы бились, он свалил бы вас одним ударом. Он взбесившуюся лошадь с удара убивал, силы в нем – на троих.

– Спорить не стану, господин сотник, вам виднее, но удар поставлен и у меня, – с этими словами я поднял лежавший на столе коробок спичек и поставил его стоя. Присев на табурет, поднял руку, выдохнул и пробил коробок насквозь, надев его на палец. Сотник, видимо, был отличным рукопашником, потому как понял все верно. Пробить коробок, а не отшвырнуть его от себя, может не каждый. Эх, видел бы он, как я сапожную иглу на пять метров швыряю, вообще бы скис. С коробком у меня получается, если честно, благодаря тому, из чего он сделан. Это не современные мне бумажные коробочки, а выделанные из шпона, а он, при умении, пробивается хорошо.

– Однако! – только и выдохнул он.

– Извините, господин сотник, нет известий обо мне?

– Пока нет, да и рано еще. Гонец в город отправлен, у нас нет прямой связи со всеми штабами наших армий. Я велел ему дожидаться ответа, так что, как только вернется, все станет ясно. Пока что, извините, но выходить на улицу без сопровождающего вам запрещено.

– Ясно, – кивнул я.

Сотник вышел, а лег на топчан. После бани, да еще и возни с Гришей, я немного устал, надо отдохнуть. Хорошо хоть дождей не было в последние дни, и, повалявшись, я не испачкался, а то пришлось бы вновь проситься в баню.

Сидеть было еще скучнее, чем в австрийском плену. Там и писал, и гулять немного давали, а тут… Блин, я реально у своих, или как?

Только на третий день меня наконец вызвали к командиру казаков. Уже на пороге его палатки я понял, что все будет хорошо.

– Ну, господин подпрапорщик, вот и закончилось ваше заключение в темнице сырой, – усмехнулся сотник.

– Скажете тоже, темница, заключение. Неприятно – да, но не смертельно. Есть давали, в баню сводили, нормально все. Не томите, вашбродь! – по-простому брякнул я.

– Вас подробно описали, все ваши особые приметы, и все сошлось сразу. Я выделю вам двух казаков, для сопровождения в город, там явитесь в штаб нашего полка. Вам выдадут проездные документы и посадят на поезд. Надеюсь, претензий к обращению с вами нет?

– О чем вы? – серьезно спросил я.

– Мало ли, – многозначительно ответил сотник и протянул руку. – Был рад с вами познакомиться, господин подпрапорщик, желаю всего наилучшего.

Казачий сотник простился со мной, а я пошел собираться. Карту, что я отобрал у летуна, мне вернули, попросили предъявить ее в штабе полка, я обещал. Проводить пришли многие из казаков, а Гриша так и вовсе был назначен в мое сопровождение.

– Вашбродь, – нарушая устав, впрочем, несерьезно, начал разговор Гриша.

– Да? – я взглянул на него, повернувшись вполоборота. Ехали мы верхом и через лес, так что пришлось смотреть, как хамелеон, вперед и вбок, а то еще хлестнет ветка и смахнет меня на землю, вот будет смеху…

– Это правда, ну, про коробок со спичками? – И как он смог ждать столько времени. Я думал, что, когда ему расскажут, сразу прибежит, ан нет. Я тогда уж решил, что ему наплевать, да вот он все же спросил.

– Правда, – просто ответил я.

– Этому можно научиться? – как-то даже робко, на первый взгляд, спросил казак.

– Чему именно, спички портить?

– Ну, командир сказал, что такое очень сложно сделать.

– Коробок, – начал я объяснять, – это просто побочное явление, развлечение, если хочешь. Удар ставится не для этого. Научиться можно всему, главное желание, даже медведей в цирке учат ездить на велосипеде. Именно я ставил такой удар несколько лет, – не говорить же ему, что это было в другой жизни. Здесь заставить новое тело быть таким же, как мое прежнее, пришлось постараться, полгода примерно я потратил на отработку, память-то о том, как это делать, была при мне. – Удар пальцем сложен, неподготовленный человек рискует его попросту сломать, а нужен он для выведения какого-либо органа у человека, не повреждая шкурку. Так можно сердце остановить, не оставив следов, правда, не пальцем, а ладонью.

– А в бою можно применить такой прием?

Как же ему интересно-то!

– Палец, как и говорил ранее, это просто производная от основного удара. В бою, в рукопашном, разумеется, удар кулаком или открытой ладонью в область сердца, повторюсь, позволяет его остановить. Пробитие груди не требуется, да и невыполнимо это практически, а вот повлиять на работу органов внутри тела вполне возможно. Пальцем же можно вывести из строя руку, ногу, да мало ли чего. Например, несильным ударом, а иногда и просто касанием, можно парализовать шею, голову не повернешь.

– Ничего себе! Как же научиться?

– На самом деле, я изучал это искусство очень давно, нужно ли это вам, Григорий, большой вопрос. Если позволите, могу дать совет.