Я из Железной бригады

А свершения и изменения будут, я абсолютно в этом уверен. Сейчас мне двадцать лет, если не буду делать резких движений и правильно выберу сторону, то целая жизнь еще впереди. Хотя, конечно, просто жить и наслаждаться жизнью не выйдет. Даже если вообще ничего не произойдет, то я все-таки военнослужащий, а случиться на фронте может все что угодно. А уж если все пойдет, как и было в известной мне истории, то впереди революция, гражданская война и великая стройка. Строительство новой страны. Возможности, конечно, огромные. Сколько людей поднялось буквально за пару лет из ниоткуда до самых вершин, обалдеть. С моими знаниями и умениями, думаю, пропасть я не должен. К началу Отечественной мне будет чутка за сорок, где я ее встречу? Конечно, вопрос из вопросов, тем более за почти двадцать пять лет многое может измениться, нужно еще репрессии пережить, это похлеще боев на передовой, грохнуть могут просто так, по доносу. Мне-то, если честно, ничего особого и не нужно в жизни. Управлять ни страной, ни армией, ни даже каким-то подразделением я и вовсе не хочу. Ведь служу-то давно, думаете, мне нравится убивать? Просто я очень хорошо умею это делать, но отнюдь не только это. Но сейчас война, у меня уже свой отряд, и я поведу его туда, куда направят, но вот дальше… Что ж, поживем – увидим.

На пятый день пребывания в столице за мной пришли. Мне был забронирован номер в простенькой, но не самой дешевой гостинице. Здесь я должен был ожидать высочайшего приглашения ко двору. Как уже говорил, я не сидел тупо в гостинице, а активно обходил Питер, очень, знаете ли, люблю это дело, просто гулять. Тем более, что там, что здесь, у меня вокруг одна война. Оружие, подготовка и война, а тут, блин… да как же хорошо-то тут! Я часами пропадал на набережных то Невы, то Мойки, просто вдыхая чистый воздух. Гулял, даже прокатился немного за город, побывал возле Шлиссельбурга и с берега поглазел на Ладогу. Застывшая буйная древняя Ладога нравилась мне своей бескрайностью. Чистота и белый цвет ей идут больше, чем весной или осенью устрашающий черный цвет беснующихся волн.

Мама моя, я как узнал, что за вызволение русского генерала меня хочет лично наградить император, даже икнул от удивления. Еще в полку меня тщательно проинструктировали, как себя вести при дворе. Что можно говорить, а что нельзя категорически. Тяжкое это дело, этикет. Конечно, кто-то сейчас подумает, что вот он, шанс рассказать все царю! Да хрень это все. Во-первых, он меня и слушать не станет, а во-вторых, никогда не поверит. Конечно, я лично не знаю Николая Второго, но судя по поступкам его, которые описывались в истории, слабоват царек-то. Да и повторюсь, кто я такой, чтобы давать советы? Каких-то доказательств – нет, а любые слова это всего лишь слова, даже написанные на бумаге самими предателями и заговорщиками. Вон, даже Родзянко, когда я ему сказал о революции, охренел. А уж когда я заявил, что это он ее и устроит, вообще шарахнулся от меня. Ну нельзя в такое поверить. Как человек, а тем более государь-император, сможет представить, что ему жить осталось без году неделя?

Пришли за мной, точнее, принесли приглашение, два гвардейских поручика. Все расшитые серебром, красивые, статные, одним словом – петухи придворные. Надлежало мне сегодня вечером, в восемнадцать нуль-нуль, прибыть в здание Главного штаба. Именно там, как ни странно, состоится вручение наград отличившимся на фронтах солдатам. Ожидание в несколько дней, что я провел в столице, обуславловалось тем, что Верховный главнокомандующий находился в Ставке, в Могилеве. А вот сегодня прибыл с утра и к вечеру решил награждать. Похвально, я бы, наверное, отоспался сначала. Но я слышал, царь очень любит семью и, скорее всего, день провел с ней, для этого и вырвался с фронта.

– Благодарю за верную службу, – скупо произнес Николай, вручая мне Георгиевский крест первой степени и пожав руку.

– Рад стараться, ваше императорское величество, – спокойно произнес я, изучая настоящего русского императора. Почему-то хотелось угадать, о чем он думает сейчас, да и вообще. Что в голове у человека, которому уготовано судьбой слететь с олимпа по щелчку пальцев? Жалко ли мне этого усталого человека? Пожалуй, скорее да, чем нет. А еще, повторюсь, очень жаль детей.

– Начальник вашей бригады отлично о вас отзывается, служите верно! – закончил Николай Второй.