Я исповедуюсь

– Нет? – спросил Адриа озабоченно. И посмотрел на стоящего перед собой мужчину. – Но ведь я знаю. Этот… этот самый. Никак не вспомню имя. Вы не знаете, но есть человек, который знает, ну конечно же знает… Тот, кого зовут… сейчас не помню, но я знаю… Он ко мне так внимателен. Очень внимателен. Он мне говорит… сейчас не помню, что он говорит, но это точно он.

И, помолчав, спросил в тревоге:

– Это ведь так, сеньор?..

В кармане Берната что-то завибрировало. Он достал мобильник. Прочел эсэмэску: «Куда ты пропал?» Наклонился к больному и поцеловал его в лоб:

– До свидания, Адриа.

– Всего доброго. Приходите, когда захотите…

– Меня зовут Бернат.

– Бернат.

– Да, Бернат. Прости меня.

Бернат вышел в коридор и пошел прочь. Он вытер навернувшиеся слезы. Потом быстро огляделся и набрал номер телефона.

– Куда ты, к черту, провалился? – Голос Ксении изменился.

– Слушай, все нормально.

– Ты где?

– Да нигде. Работаю.

– У тебя ведь не должно быть репетиции?

– Нет. Тут образовались другие дела.

– Давай приезжай, охота с тобой повозиться.

– Да я тут еще не меньше чем на час задержусь.

– Ты еще в налоговой?

– Да. Я больше не могу говорить. Пока.

И он повесил трубку, прежде чем Ксения успела еще о чем-нибудь его спросить. Уборщица, проходившая мимо с тележкой для ведра и тряпок, строго посмотрела на Берната, заметив у него в руках мобильник. Она показалась ему похожей на учительницу музыки Трульолс. Очень похожей. Женщина, рыгая, уходила в дальний конец коридора.

Доктор Вальс молитвенно сложил руки и покачал головой:

– Современная медицина тут бессильна.

– Но ведь он такой ученый. Такой умный. Сверходаренный! – Он слушал свой голос с ощущением дежавю, словно он – Кико Ардевол из Тоны. – Он владеет то ли десятью, то ли пятнадцатью языками!

– Все это в прошлом. Мы об этом не раз говорили. Если бегуну отнять ногу, то он не побьет больше никаких рекордов. Это вы понимаете? И тут – то же самое.

– Он написал пять знаковых книг по истории культуры.

– Да, мы это знаем. Но болезни на все это глубоко наплевать. Вот так-то, сеньор Пленса.

– И ничего уже не вернуть?

– Нет.

Доктор Вальс посмотрел на часы, не слишком демонстративно, но все же так, чтобы Бернат это заметил. Но тот не спешил уходить.

– Его навещает кто-нибудь еще?

– По правде говоря…

– У него есть двоюродные братья в Тоне.

– Иногда они приходят. Это тяжело видеть.

– И больше никто?

– Кое-кто из университетских коллег… Еще какие-то люди… но он много времени проводит один.

– Бедняга.

– Насколько мы можем понять, это его не слишком тревожит.

– Он может жить воспоминаниями?