Я – инопланетянин

— Хорошо. Сейчас мы с Цинь спустимся в овраг, перенесем мешки, поищем место для ночлега. Потом я вернусь за вами и Сиадом. Он транспортабелен?

— Вполне.

— Рад это слышать. Можете пока заняться носилками, хвощи на взгляд довольно прочные. И еще одно… — Я взвалил на левое плечо мешок Сиада, на правое — свой собственный. — Там, во внешнем мире, Арсен Измайлов — мелкая сошка, а Джеффри Макбрайт ворочает деньгами и людьми… большими людьми, я полагаю… Но здесь я — первый после бога и не потерплю неповиновения! Запомнили?

— Да, — выдавил он.

— И с Интерполом… Я не шутил, Макбрайт!

— С Интерполом я как-нибудь разберусь.

— Дело ваше.

Я кивнул Фэй и двинулся к оврагу. Мы сбросили мешки с крутого склона, спустились вниз и зашагали вдоль ручья, высматривая место поуютнее. Сумрачный прохладный воздух окутал нас, под ногами хрустели мелкие камни, журчала вода, и полоска флера над головой казалась еще одним ручьем, грязновато-мутным, как прогалина в болоте. Крупных живых существ в овраге, похоже, не водилось, и нам попался лишь десяток плоских змей, странных гадов, напоминавших дряблый, набитый ватой кожаный чулок.

Фэй, прерывая молчание, вздохнула.

— Он был совсем как человек…

— «Был» и «как» нужно убрать, — откликнулся я. — Он жив, и он — человек. Странный, согласен… Но разве мы с тобой не странные? Помнишь, мы об этом говорили?

— Да, — она вздохнула. — Но в тот вечер я и представить не могла, насколько ты странный.

— С тех пор что-нибудь изменилось?

— Ничего. Я даже рада. Я знаю, что, оставшись с тобой, сорок лет буду слушать волшебные истории. Восхитительные сказки о звездах и других мирах…

— Это не сказки, милая, это реальность.

— Твоя реальность, Цзао-ван. — Ладошка Фэй скользнула в мою ладонь. — Мне бы хотелось узнать о ней самое важное, но…

Она запнулась, и я сжал ее пальцы.

— Спрашивай.

— Скажи, пришельцы не бросают своих девушек? Те сорок лет… Я могу на них рассчитывать?

— Все мои годы — твои. До самой смерти. Тихий счастливый вздох… Потом она спросила:

— Ты в самом деле сдашь Макбрайта Интерполу?

Я неопределенно хмыкнул. Кого-то сдам, а может, зарублю или оставлю на съедение клыкастым жабам — но вот Макбрайта ли?.. Если Сиад — не Сиад, то и другой наш спутник мог оказаться не Джеффри Коэном Макбрайтом, наследником пушечных королей. Похож, конечно, но слишком уж молодой и шустрый… Наша последняя беседа — или скорее допрос — только плеснула масла в костер моих сомнений. Я мог поверить, что Мак-Макбрайт— тот самый Джеффри Коэн, денежный мешок, — профинансировал экспедицию; средств у него хватало, и добрая их треть была распихана по всяким фондам и благотворительным обществам. Он, несомненно, не отказался бы принять участие в походе, но из спортивного интереса, из страсти к риску и опасности, которая владеет экстремальщиками. Возможно, тот Макбрайт пошел бы с нами, чтоб доказать себе, что он не стар, что сохранился порох в пороховнице… Словом, причины могли быть разные, кроме одной — той, что была упомянута нашим Макбрайтом.

Полевые испытания… Высокие звезды, что за чушь! Таким миллиардеры не занимаются, для этих дел у них полно шестерок! Еще — андроид в роли слуги и телохранителя… няньки, говоря по правде… Ни одному экстремальщику такое в голову не придет! Унижение и бессмыслица, лишающая забаву самого главного — риска!

Значит, наш Макбрайт — другая личность, фальшивая, поддельная? С фальшивой памятью о женах, о китаянках и мулатке, о путешествии на «Вифлеем», прыжке с орбиты и прочих подвигах, включая ведьму-итальянку с неукротимым темпераментом? Странно! Можно сказать, необъяснимо! Я мог поклясться в том, что он не лжет, что все это — факты его биографии. Я чувствую такие вещи…

Мы обнаружили пещеру в каменистом склоне, забросили туда мешки, и я, оставив Фэй разогревать консервы, полез наверх. Быстро темнело. Над лесом хвощей маячили расплывчатые пятна: одно побольше — бледная луна, и дюжина мелких, самые яркие звезды, каким удалось пробиться через редеющий флер. У жабьей туши уже копошились червяки и слизни, а Джеф потел над носилками, переплетая тросом пару жердин. Перетащив андроида на эту хлипкую конструкцию, мы привязали его, спустили вниз на двух канатах, слезли и потащили к нашему стану. Он, кажется, был в коме — не шевелился, не стонал и выглядел по-прежнему бледным, как полотно.

— Он что-нибудь чувствует? — спросил я, оглянувшись на Макбрайта.

— Нет. Не больше, чем ящерица с отрастающим хвостом. Даже меньше — на время регенерации мозг отключен. Защитный механизм, которого нет у человека.

— Вы сказали, что он запрограммирован на подчинение. Как? Насколько я знаю, с человеческим мозгом такие фокусы не проходят.

— Есть многое, Гораций, что неизвестно нашим мудрецам. Особенно в двадцать первом веке, — пропыхтел мой спутник, стараясь не раскачивать носилки.

— Техника вуду? Генетическая коррекция? Рефрейминг[65]?

— Это вопрос эксперта СЭБ или мистера Измайлова, журналиста?

— А с кем вы хотите иметь дело?

После недолгого молчания сзади донеслось: