Я – инопланетянин

Спутники мои за этот день устали, и после ужина я велел им снять с Сиада окровавленный комбинезон и отправляться на боковую. Я тоже вымотался: дорога в джунглях оказалась изнурительной, и постоянное предчувствие опасности ее не облегчало. Если добавить к этому хвостатых жаб, душный влажный воздух, походы с рюкзаками и носилками, несчастье с Сиадом и ссору с Макбрайтом, то станет ясно, что я пребывал не в лучшем расположении духа. Силы мои были на исходе, и буйная энергия палеозойских каламитов не могла заменить мне плавных течений, струившихся в дубовых рощах или в огромных стволах секвой. К счастью, мы находились неподалеку от эоита, километрах в пятидесяти или сорока от его центральной зоны.

Убедившись, что Фэй с Макбрайтом заснули, а Сиад по-прежнему в отключке, я снял комбинезон и растянулся нагишом на каменном полу пещеры. Эоитные потоки были еще слабыми, но все же я воспринимал их живительную мощь: прилив — отлив, прилив — отлив, будто меня баюкали невысокие ласковые волны где-нибудь на Кипре или у крымских берегов. Слишком небольшая энергия, чтобы проникнуть в астральную сферу и дотянуться до Старейшего либо узреть те смутные тени, что бродят в прошлом и будущем, как призраки в туманной мгле… Но для неглубокой медитации этих потоков хватало. Отдохнуть, набраться сил, ускорить клеточный обмен, изгнать отраву стресса и усталости…

Мелкие камни уже не давили мне в спину, тьма не застилала взгляд; я плавал в нежно-лиловом мареве, теплом и ласковом, словно ладошки моей уснувшей феи. Оно покачивало меня то слабее, то сильнее, в такт реверберациям центрального фонтана и низвергавшихся к Земле течений; мириады неведомых голосов шептали и пели в моих ушах, чьи-то едва ощутимые прикосновения массировали кожу, пробирались сквозь нее с заботливой осторожностью, разглаживали сведенные усталостью мышцы, дотягивались до мозга и сердца. Я знал, что сейчас творится со мной: яды и шлаки распадались, кровь струилась быстрей, очищая сосуды, клетки насыщались глюкозой, гормональный баланс возвращался к норме: сколько положено адреналина, инсулина, глюкагона, кортикостероидов, гормонов щитовидки. Наверняка, мелькнула мысль, что-то подобное происходит и с Сиадом — в течениях эоита регенерация ускоряется, и это верный признак, что он не робот, не машина, а живое существо.

Продолжая купаться в нежных лиловых струйках, я повернул голову и посмотрел на него. Страшная рана в животе уже закрылась, дыхание стало более глубоким, и я сквозь шепот астральных голосов отчетливо слышал клокотание воздуха в горле Сиада. Транс мой был неглубоким, и в этом состоянии я продолжал контролировать реальный мир, его запахи, образы, звуки; исчезли лишь тактильные ощущения, но чтобы вернуть их и дотянуться до мачете, мне потребовалось бы не более секунды. Так я лежал, окутанный незримой мглой, пронизанный токами эоита, пока не посветлело небо и сквозь предрассветный туман не проступили очертания камней на берегу ручья. В этот момент веки Сиада дрогнули, глаза открылись, он пошевелил рукой и сел. Я придвинулся ближе, осматривая его лицо и тело. Рана пропала без следа, на месте ее бугрились могучие мышцы, взгляд уже не стекленел, точно в предсмертной агонии, и кожа стала принимать оттенок меди — видимо, центр пигментации восстановился. Вытянув руку, я прикоснулся к его лбу — температура была нормальной.

— Можешь говорить?

— Да.

Голос был тихим, но вполне отчетливым.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально. По милости Аллаха я…

— Не поминай имени божьего всуе. Если желаешь, сотри теологическую информацию. Она тебе не нужна. Я знаю, кто ты.

Он промолчал. Этого парня нелегко разговорить, подумалось мне.

— Назови себя.

— Сиад Али ад-Дагаб, майор секретной службы Судана, шеф особого подразде…

— Нет, — прервал я его, — назови мне истинное имя. Макбрайт, рассказывая о тебе, как-то забыл его упомянуть.

— Андроид нулевой серии, опытный образец номер четыре. Другой идентификатор мне неизвестен.

— Тогда останешься Сиадом. Хорошее имя; на арабском созвучно слову «вождь». — Я сел, скрестив ноги, и положил ладонь на его плечо, передавая частицу накопленной энергии. — А теперь, брат мой, скажи, кем ты себя считаешь?

— Я робот. Андроид. Человекоподобная машина.

— Кто тебе это сказал?

— Мои создатели.

— Что еще ты знаешь о себе?

— То, что я — искусственный интеллект, обязанный подчиняться конкретным людям. Их образы и приоритеты подчинения — в моей памяти. Я сотворен, чтобы служить им и защищать их. Такова моя основная программа.

— Ты считаешь, что твой мозг — соединение кристаллических чипов с записанными в них программами?

— Нет. Мой мозг выращен из органопланта и запрограммирован иным путем.

— Каким?

— Это мне неизвестно. Я знаю, кто я есть, и знаю, что не могу нарушить инструкции. Это сообщили мне в процессе воспитания и подготовки.

— Тоже твои создатели?

– Да.