Я и ты

Погожий октябрьский денек. С Каменного моста, откуда началось мое знакомство с Москвой, когда я после замужества переехала в Златоглавую, наслаждаюсь чудесной панорамой с видом на Кремль. Припекает солнце, легкий ветерок с реки скользит по волосам. Тепло, можно распахнуть пальто, а то и вовсе снять его, что редко здесь для этой поры, больше прохладной и дождливой. И вдруг меня осеняет: как с Кремлевской набережной мы перебираемся на Софийскую, так теперь с «Я» мост переброшен на «ТЫ». Волейбольный мяч (моя любимая игра) на моей стороне площадки. Твори, подруга, выдумывай, пробуй, тебя же давно вновь тянет на книжные страницы. Муж настойчив: милая женушка, хватит Одессы, меняй тему. Целую трилогию настрочила. Катаев, Олеша, Бабель, Ильф и Петров, Багрицкий, даже Михаил Михайлович Жванецкий столько не написали.

Положим, написали. Они по-своему, я – по-своему. Как умею, как чувствую время, ощущаю и вижу мир. На их лавры не претендую.

«Я ваши книги не читала, я в них жила, – пишет мне совершенно незнакомая женщина. – Жила, как в тех одесских коммуналках, что домом – для всех ее героев, а сами герои вообще ожили до почти физического присутствия. Чем дальше читала, тем яснее понимала, что главный герой, собственно, и есть сама Одесса… Многоликая: выживающая в революцию, голодная, надрывающаяся от неподъемного труда, шальная в веселье, партизанящая в катакомбах в войну, бандитская, еврейская, дворянская, расстрелянная, вороватая, любящая и ненавидящая, барахольная и при погонах… Вся она в этих книгах, как могучий ее платан, где судьбы – ветви дерева, каждая отдельно и каждая переплетена со всеми, и все – от одного ствола».

Ну, как, скажите на милость, после таких душевных слов оторваться от родных корней, от своей любимой Одессы? Потерпите: другие события, далекие от ласкового всплеска черноморских волн, дождутся своей очереди. Я обещаю.

В Одессе, где я родилась и жила до замужества, при всей горючей смеси населявших ее десятков национальностей, мало кто говорил на украинском, зато на русском – все. Пусть даже на знаменитом Привозе он был своеобразный, разбавленный сочными местными шутками-прибаутками напополам с анекдотами, что придавало особый шарм. «Я себе знаю, а вы себе думайте». «Не надо мне делать нервы, их есть кому портить». «Вы шо, спешите скорее, чем я».

Случайно ли это? Нет, конечно. Как из песни слова не выкинешь, так и историю не перепишешь, если только не подстраивать ее под чью-то прихоть, а сохранять объективность. Тогда каждый может узнать или освежить в памяти неоспоримые факты: земля-то эта корнями уходит в российскую. Как и Крым, другие области, например, Измаил, чьи мощные крепостные бастионы не устояли под натиском доблестных русских парней. И название у этого края было – Новороссия. Своими высочайшими указами – быть тому на юге России! – так повелела русская императрица Екатерина Вторая.

Но кто должен был исполнить сию государеву волю? Такой человек был. Свой, коренной национальности, который во всем этом принимал самое активное участие и роль которого или искусственно принижена, или упрятана за спины более, как кому-то видится, достойных. Вокруг его имени и по сей день разгораются жаркие споры, иные и сейчас считают это имя нарицательным, свидетельством обмана и пыли в глазах, застилающих истину. Когда граф Безбородко представил Екатерине Второй перечень деяний на Юге России за девятнадцать лет ее правления, в нем значилось: устроено губерний по новому образцу 29, побед одержано 78, замечательных указов издано 88, указов для облегчения народа 123. 144 вновь построенных города, благодаря чему население в крае за 35 лет увеличилось с 19 миллионов до 36.

За кем числилась упомянутая в рапорте большая часть этих деяний во благо России, уж треть новых городов и поселков на Юге империи точно, властная царица прекрасно знала. Знайте и вы. В храме в центре Херсона я склонилась со скромным букетом цветов над его могилой. Попробую не ошибиться и перечислить его титулы и звания: президент Военной коллегии, генерал-фельдмаршал, новороссийский генерал-губернатор, гетман екатеринославских и черноморских казаков.

А если коротко – светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический. Язык не поворачивается назвать Херсон, которому было суждено стать колыбелью и первой базой Черноморского флота (Потемкин сам и командовал им), экономическим и политическим центром Новороссии, потемкинской деревней. И уж тем более Севастополь – город русской военно-морской славы, или Керчь, превратившуюся при фаворите Екатерины Второй в важный торговый порт.

И ведь моя малая родина Одесса своим величием, колоритом и тем местом, которое она занимает в истории, тоже обязана этим достойным личностям, украшающим богатую биографию России. Так, может, мы, наконец, перестанем разбрасываться направо-налево, так, мимоходом, не задумываясь, этим устоявшимся стереотипом – «потемкинская деревня»?