Я и три Отелло

В больнице нас ждали. Скорее всего, любовник с ними связался заранее, а я этого не слышала. Я вообще, мало что понимала после сенсационного его сообщения на мою голову. И правда, с чего это взяла, что наш с ним секс был безопасен для меня и исключал последствия? Вот теперь и хватала ртом воздух, как рыба, оказавшаяся без воды. А что он? Был хмур по своему обыкновению, но глаза его блестели странным таким блеском.

— Я мог бы просветить ее и сам. Вы понимаете! — начал он общаться с вышедшим нам навстречу врачом сразу от раздвижных дверей клиники. А еще он нес меня на руках и говорил на ходу. — Но я не хочу приблизительных результатов. Мне надо знать точно, есть зачатие или нет.

— Понимаю вас, полковник. Да, и знаю насколько это важный для каждого из нас вопрос. Не беспокойтесь, все сделаю, как оно и положено в этом случае. Но вам ее придется вручить мне. Позволите? Ну же! Опустите ее на эту кушетку. Дальше можете быть свободны. Полный осмотр займет минут тридцать-сорок. Займите себя чем-нибудь. Например, зайдите в соседний кабинет и пройдите обследование сами. Насколько знаю, у вас было недавно серьезное ранение. Хорошо бы, чтобы и вас осмотрели.

— Да. Это отвлечет меня от ожидания. Здесь вы правы, — кивнул врачу и снова повернулся ко мне. — Не беспокойся. Осмотр будет совсем безболезненным. Правда, доктор?

— Совершенно верно. Ну! Теперь я забираю вашу женщину. А через время, меньшее часа, верну вам ее в целости и сохранности.

Глаза Отто не отпускали меня, пока не скрылась за закрывшимися дверями лифта. Привезли меня на другой этаж и сразу поместили в отдельную палату. Здесь ко мне подошли еще два клона, помимо тех двух, что везли кушетку. Они помогли переодеться в больничную рубашку. Движения их были выверены и слажены. В них различались серьезные и годами отработанные профессиональные навыки. Отчего же тогда у меня не возникало доверия к ним? Почему ощущала себя загнанной в угол, точно угодила в ловушку и никак не получалось из нее выбраться? От этих мыслей и чувств даже дышать становилось все труднее.

А потом меня надолго оставили в комнате одну. Но даже одиночество нисколько не успокаивало. Я, как будто, чего-то ждала, что-то плохое. И оно не заставило себя ждать, явившись в образе врача, но не того, кому доверил меня Отто, а другого. Этот был много моложе. И мне не понравились его глаза. Они у него не знали места, все норовили убежать в сторону. И речь его меня настораживала. Слишком сладко она звучала, слишком приторно.

— И так! Посмотрим! Посмотрим! Подозрение на беременность?! Отлично! Сейчас я вами займусь. Дайте мне этот шприц. Да этот.

Я скосила глаза и заметила, как один из стоящих в углу клонов протянул врачу шприц с длинной иглой.

— Что это? Мне сказали, что не будет больно. Что меня просто осмотрят.

— Так и есть! Больно не будет. Но укол сделать, все же, надо. Поработайте рукой. Так. Отлично. Теперь вену вижу хорошо. Отлично. Делаю укол.

И почти сразу глаза застлала пелена, а сознание мое стало мутиться. И остальные слова врача, обращенные не мне, а кому-то другому, уже не очень и трогали.

— Через минуту она отключится совсем. Действуем, как договорились? Вы все же настаиваете на ее разборке? А последствия берете на себя? И жениха своего тоже? Отлично. Потому что, если будет расследование, то на меня смогут легко выйти. И деньги! Уже сегодня мой счет в банке должен значительно вырасти. И должность! Вы обещали мне руководство клиникой в Новой Столице. Это тоже в силе? Да. Я понимаю, что это не может случиться уже сегодня. Должность готов ждать три месяца. Но не долее. Договорились? Отлично. Тогда я приступаю. Да! Еще! Это молодая и здоровая женщина. Я могу использовать ее органы по своему усмотрению, или у вас есть на них свои мысли?

— Нет. Делайте с ней, что хотите, только она уже сегодня должна перестать существовать.

Я была на самой грани потери слуха и прочих чувств, но голос этот, все же, узнала. И так вышло, успела осознать, что Эльза, как и обещала, добралась до меня. Я проиграла. А она выиграла. И дальше нахлынула глухота и темнота. А тело мое еще раньше было совсем обездвижено. Но вот ведь странность, мне казалось, что всем назло продолжала оставаться сама собой. Да. Лежала вся беспомощная и бесчувственная, но точно знала, кто я такая.

— Я, Екатерина Станиславовна Хрусталева. Мне двадцать пять лет. Москвичка в шестом поколении. Закончила театральное училище. Служу в московском театре. Получила недавно главную роль в спектакле. Завтра начнутся репетиции.