Я и три Отелло

— Ну как она? Жар есть? — оказывается, к нам пожаловал и старший брат Отто, Борис, именно его голос послышался из-за плеча моего любовника. — Не беспокойся! Молодая женщина… Организм легко справится. Да и ничего страшного не случилось. Так, бабские разборки, всего-то несколько швов наложили на бровь и еще на скулу. А что губы разбиты были, то сейчас это уже почти не заметно. Хоть снова можешь целовать сколько желаешь. И оставь ее. Она спит, а сон хорошо лечит. Пошли, выпьем, что ли?..

— Мне сейчас только пить! В меня самого только сегодня утром закачали чуть ни цистерну обезболивающего и противовоспалительного.

— Может, тогда нам с Грином убраться? А ты ляжешь?

— Нет, можете остаться. Меня ваша компания всегда радует. Идем в гостиную к младшему. Вы расслабляйтесь, а я рядом с вами просто посижу.

За окном было уже давно темно, и я подозревала, что ночь перетекла за середину, когда рядом скрипнула и прогнулась кровать. Еще догадалась, что это Отто проводил, наконец, своих подвыпивших гостей за порог и пришел, чтобы заснуть рядом со мной.

— Ну как ты здесь, детка? — прошептал совсем рядом, и сразу поняла, что склонился надо мной и всматривался в лицо. Только, что он мог видеть, в такой-то темноте? — Спишь? Это хорошо. Тебе сейчас сон на пользу, — глаза мои были закрыты, чтобы не выдали меня, что лежала без сна. А мужские губы, все равно, чувствовала, они шептали совсем рядом со лбом, несколько раз коснулись его и виска, и еще от дыхания Отто шевелились отдельные волоски с того боку и щекотали мне щеку. — Ты напугала меня сегодня. И я кое-что понял. Очень важное для меня. И так получается, что и для тебя тоже. И я еще больше убедился в твоей непокорности. Что с этим будем делать, а? Да, братья правы, и грядут перемены. Надеюсь, ты будешь не в обиде на меня за то, какое решение в отношении тебя приму. Но это произойдет еще не сейчас. Время пока есть. Теперь тебе надо поправиться и восстановить силы. И пока между нами все будет по-прежнему. А там, я и объявлю свою волю.

Кровать под нами зашевелилась вновь. Я приоткрыла немного один глаз и удостоверилась, что правильно поняла это шевеление. Да, Отто улегся на спине и закинул руки себе за голову. Он лежал и смотрел в потолок. Мне стало интересно, о чем думал. Попыталась внимательнее всмотреться в его лицо, но темнота не давала это сделать. Показалось только, или нет, но его брови, вроде хмурились. Что же, обычное для него состояние. Мой суровый любовник. Что он говорил про время? Сколько его еще было отпущено нам? Как меня просветила Эльза, то до значительного события в их жизни оставалось около четырех месяцев. Это ли имел в виду Отто? Или было что-то еще, о чем не догадывалась?

Утро заявило о себе оранжевым лучом одного из солнц и прямо мне в глаз. И так я поняла, что опухоль спала. Как иначе, если вчера оба глаза были прочно ею закрыты, а чтобы приподнять веки, требовались усилия. Еще я обнаружила, что заползла глубоко на грудь, спящего на спине любовника. Устроилась там с удобствами и еще обнимала его при этом, подсунув руки под торс. Как это он мне ладони не отдавил?

— Проснулась? — вдруг и он открыл глаза. — Наконец-то. У меня уже все занемело: ни пошевелиться, ни сдвинуться, ни перевернуться. Кругом моя детка! — улыбнулся на один только миг, и сразу поспешил снова спрятать свой молодцеватый вид и неглубокие ямочки на щеках. — И боялся отдавить тебе руки. Ты их, малыш, подсунула прямо под меня.

— Прости, — я резко выдернула ладони и вообще поспешила с него убраться.

— За что? Спать так, конечно, было затруднительно, но мне, все равно, было приятно.

— Что же в этом приятного, что не мог пошевелиться?

— Так!.. Непривычно, но приятно. Но скажи, как ты? Как себя чувствуешь? Голова не кружится?

— Не знаю. Немного, наверное. И онемела, что ли, одна сторона лица.

— Это понятно. Там у тебя швы. И опухоль еще сошла не полностью. И еще…

— Не смотри на меня! — я резко отвернулась и приняла сидячее положение, показывая теперь ему только спину.

— О, детка! На спине у тебя тоже есть ушибы.

— Я же сказала! Не смотри на меня! — сказать это получилось тоже излишне резко.

— Почему это я не могу на тебя смотреть? — по голосу чувствовалось, что он напрягся.

— Имею в виду, что не надо меня рассматривать так пристально. Еще сообщать мне о моем уродстве. Я и сама знаю, где у меня и что.

— Захочу, и буду говорить. А ты не веди себя, как капризный ребенок. Если бы ты меня слушала, то сейчас не выглядела бы так. Я приказывал тебе прятаться за защитным контуром? Что молчишь и дуешься? Кто отключил защиту?! Язык сразу отнялся!

Он поднялся с постели на ноги и прошел в другой угол спальни за своим халатом. Тут мне на глаза и попался его бок. Большое его пространство, в основном со стороны спины, было заклеено каким-то хитрым пластырем.

— Это что у тебя, Отто? То, что я думаю? — вид его раны необычайно взволновал меня.