Я и мой близнец (СИ)

Попала я в это общество по настоятельной просьбе матери. На днях она зашла ко мне и попросила поехать со священником на христианские занятия. Я, честно говоря, не хотела. Я боялась незнакомых людей и не совсем понимала, зачем мне это нужно. Но мама вдруг начала плакать и просто умолять меня. Я и сама расплакалась на ее плече, потому что мне ее стало очень жаль.

— Аннабель, — проговорила она надрывно, — поверь мне, что я очень сильно люблю тебя и просто не могу смотреть больше на твои страдания. После посещения Алекса Виннерса тебе стало немножко легче, поэтому я прошу тебя: походи с ним на его уроки! Я так надеюсь, что тоя душа исцелится!

Я чувствовала, что мама находится на пределе своих сил, поэтому согласилась. С того самого дня, как они с отцом застали нас с Джошем в кровати, мама совсем не разговаривала со мной по душам. Никто даже не обмолвился о пикантности той ситуации или о том, как далеко мы зашли с Джошем в наших отношениях. Я, конечно, была благодарна, что никто не касался этой темы, но, с другой стороны, побаивалась, что мама после того случая станет осуждать меня.

Но теперь я видела, что она искренне беспокоилась обо мне, поэтому я и согласилась на ее настойчивую просьбу.

После христианских занятий Алекс попросил меня остаться еще ненадолго. Служанка принесла нам чай, мне предложили уютное кресло. Остальные участники общения разошлись по домам.

— Аннабель… Можно мне так вас называть? — поинтересовался священник, а я утвердительно кивнула. — Разрешите узнать, как у вас дела?

Я смущенно потупила взгляд.

— Мне немного неловко с вами, — откровенно проговорила я, теребя пальцами рюши на своем рукаве, — Вы ведь знаете все мои грехи!

Алекс улыбнулся.

— Не волнуйтесь, мисс! Я призван Господом заботиться о людях, и мой долг — помочь вам. Ведь это Бог послал меня к вам, вы знаете об этом?

Я удивилась.

— А как Он вас послал?

Священник откинулся на спинку кресла.

— До того, как я впервые подошел к вам, я видел вас уже множество раз. Мы случайно встречались около швейной мастерской, потому что в одно и то же время вы отправлялись домой, а я шел той дорогой на христианские занятия в другом районе. Когда я увидел вас впервые, мое сердце почему-то взволновалось. Точнее, Бог взволновал мое сердце. Библия называет это «побуждением от Святого Духа». Я почувствовал, что у вас случилась беда…

Я очень удивилась и даже смутилась.

— Наверное, у меня было на лице написано, как много ужасного со мной произошло… — пробормотала я, стыдясь своего «разоблачения».

— Нет, нет, что вы! — поспешил заверить Алекс, — Это не так! Никто не мог видеть того, что творится в вашей душе. Но Бог видел, и Он Сам показал мне это! Именно поэтому я всякий раз останавливался и наблюдал за вами, пока вы не скрывались за поворотом. Так было три или четыре раза, ну а потом… потом я увидел, что вы собираетесь броситься под дилижанс!

Я вздрогнула, вспомнив этот странный и даже страшный момент. Неужели тогда все было так серьезно? Я даже не осознавала, что была так близка к смерти…

— Аннабель, — мягко произнес священник, — Бог очень любит вас, помните об этом!

Я отчего-то прослезилась и слегка кивнула…

* * *

Осень начала потихоньку сгущать тучи над нашим городом, и вместе с нею пришла какая-то усиленная печаль. И хотя я чувствовала себя уже намного лучше, мне все-таки по-прежнему было очень грустно.

Однажды я решилась сходить в нашу с Джошем беседку. Она встретила меня массой воспоминаний и заставила меня опять плакать. Но я довольно быстро успокоилась, подняла лицо к яркому голубому небу и тихо прошептала:

— Боже! Помоги мне любить Джоша, как брата! Я больше не хочу видеть в нем возлюбленного, но мечтаю, чтобы он был моим братом! Я не хочу терять его. Помоги мне изменить свои чувства к нему!

По моему лицу текли слезы, а теплый ветерок норовил тут же высушить их. По небу быстро летели огромные пушистые облака, а стайка неугомонных птиц перебрасывалась трелью на сливовых деревьях позади меня.

Каждая такая молитва с каждым днем приносила мне все больше успокоения. Я чувствовала теперь по-настоящему, что небеса на моей стороне. Мысль о том, что Отец Небесный любит меня и понимает мои чувства, очень сильно меня утешала и исцеляла мое измученное сердце.

Однажды я решилась спросить у мамы, пишет ли Джош ей письма. Она немного испуганно посмотрела на меня.

— Да, Аннабель, он пишет, хотя и очень редко.

Наверное, она боялась, что я опять начну плакать о нем, но я поспешила ее успокоить.

— Не волнуйся, мама! — проговорила я, немного смущенно опустив голову. — Я уже в порядке. Я… я смирилась, правда! Я хочу почитать его письма, можно?

Мама отчего-то заплакала. Я даже испугалась, что так сильно расстроила ее. Она согласилась дать мне письма Джоша, но потом почему-то взяла меня за руку и слезно прошептала:

— Прости меня, доченька, прости!

Я удивленно и испуганно смотрела на нее и ничего не могла понять.

— Мама, за что я должна тебя прощать? — спросила я.

Она опустила голову и тихо произнесла.

— Скажи, что прощаешь меня…

Я не стала больше расспрашивать и просто сказала:

— Ладно! Я прощаю!