Я — Господь Бог

Супружеская пара, совершавшая утреннюю пробежку, заметила его тело в кустах. Они подошли и обнаружили, что он хрипит в агонии, без сознания. «Скорая помощь» примчала его в больницу, но ничто не помогло. Робин вскоре скончался на руках у матери, которую привезла в больницу полиция, когда она обратилась к ним в тревоге за сына, не вернувшегося ночью домой.

Никто даже не подозревал, что мальчик принимал наркотики. Смерть его леденила душу, а причина повергала в еще больший ужас.

Как показало вскрытие, при том что на теле не нашли никаких следов, он впервые попробовал наркотик. Судьба пожелала, чтобы второй раз он этого не сделал.

Его мать была вдовствующей сестрой Барри Ловито, адвоката итальянского происхождения, который работал на Манхэттене, но по-прежнему жил в квартале Кантри-клаб в Бронксе.

Ловито был богат, холост, имел обширную практику и потратил немало сил, чтобы занять место на вершине пирамиды. И настолько преуспел, что теперь уже пирамида почти целиком принадлежала ему.

Когда сестра овдовела, он в силу свойственных итальянцам крепких семейных уз переселил ее с племянником в свой дом. Женщина отличалась слабым здоровьем, никудышными нервами, и потеря мужа, конечно, оказалась не лучшим лекарством при ее физическом и психическом состоянии.

Робин вырос впечатлительным мальчиком, печальным и легко поддающимся внушению. Когда он почувствовал, что предоставлен самому себе, дурные приятели слетелись к нему, словно вороны. Такое нередко случается, когда одиночества не ищут.

В церковь пришли оба — дядя и мать. Адвокат Ловито — в безупречном темном костюме, который выделял его среди всех как богатого человека.

Он стоял, стиснув челюсти, и смотрел прямо перед собой, глубоко переживая и, возможно, испытывая чувство вины. Этот мальчик заменил ему сына, которого у него не было и отсутствие которого он начинал ощущать теперь, потратив жизнь на достижение успеха.

После смерти отца Робина Ловито надеялся занять его место.

Женщина выглядела похудевшей, измученной горем. Красные ввалившиеся глаза говорили о том, что у нее не осталось больше слез и что вместе с сыном она хоронила и всякое желание продолжать жить. Она шла за гробом, опираясь на брата, худенькая, в черном костюме, который внезапно сделался на два размера велик.

Преподобный Маккин стоял в глубине церкви в окружении подростков, многие из которых хорошо знали Робина. Он присутствовал на службе с тем чувством полнейшей растерянности, какое всегда испытывал, оказавшись свидетелем преждевременного конца молодой жизни.