Я еще не жила (СИ)

- Ой, нет. - Этель шутливо застонала, потерев колено. - Завтра с утра я не разогнусь. И вообще, я не хочу вставать на завтрак.

- Как пожелаете, ваше высочество. - Хью вздохнул, но без особого сожаления. - Попрошу горничную принести тебе чай в номер.

Конечно, судовую горничную или стюарда пассажиры могли в любое время вызвать звонком, - здесь все-все было на электричестве! Однако Хью понимал, что сестра, скорее всего, постесняется это сделать.

Этель вошла в свою каюту и медленно закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Здесь, как и на всем пароходе, было электрическое освещение, а у кровати уютно горел ночник. Но Этель отчего-то сделалось жутко. И боязно было снова посмотреть на себя в зеркало…

- Все, хватит! - строго приказала она себе. Этель сняла платье и повесила его проветриться. Быстро умылась, расчесала волосы щеткой и снова заплела в косу - на ночь, как обычно. Избавилась от сорочки, с облегчением расстегнула и сбросила жесткий лифчик. Томас Бертрам, ее с Хью отец, был практикующим врачом и с некоторых пор сделался последователем немецких гигиенистов, которые считали корсет особенно вредным для женского здоровья; так что корсета Этель почти никогда не надевала, нося сшитые на заказ немецкие бюстгальтеры, - они появились не так давно, но стесняли движения и дыхание гораздо меньше. А главное, их можно было надевать и снимать самостоятельно, без помощи горничной!*

Этель мимолетно подумала о девушках из высшего общества. Иногда она завидовала этим барышням, которых лелеяли, как фарфоровых кукол, и которым все стремились услужить, - но чаще жалела. Жизнь богатых наследниц была скована столькими условностями и предрассудками, что они вздохнуть не могли свободно, и каждый их шаг был на виду и обсуждался сплетниками…

Этель натянула длинную, до пят, хлопковую рубашку, под ней сняла панталоны, отстегнула черные чулки и сняла пояс. Уф, наконец-то! Она забралась наверх и юркнула под теплое одеяло из клетчатой шотландки, вдохнув запах свежевыстиранного белья: постельное белье на “Титанике” меняли каждый день.

Подложив локоть под голову, Этель некоторое время размышляла о том, куда она плывет и что готовит ей будущее. Сегодня это уже не означало непременное замужество, чтобы впоследствии полностью посвятить себя семье; хотя замужество оставалось наиболее желательным, и других путей для женщины по-прежнему было мало. Отец когда-то обмолвился, что хотел бы, чтобы Этель выучилась на врача… и Этель честно ответила, что не находит в себе такой самоотверженности.

Женщины-врачи существовали, но встречались очень редко; и чтобы добиться успеха на этом поприще, требовались безграничный энтузиазм и упорство. Доктор Бертрам и сам понимал это, и больше о своей мечте не заговаривал; однако по его настоянию - и по собственному желанию - Этель окончила курсы сестер милосердия в Лондоне. Теперь она могла оказать первую помощь при ранении, переломе, обморожении, сердечном и желудочном припадке, сделать инъекцию… Хотелось бы надеяться, что эти навыки понадобятся ей нескоро.

Этель незаметно крепко заснула. Но сон ее был удивительно ярок, в нем сменялись какие-то пугающие экзотические образы. Последняя царица Египта и ее возлюбленный Марк Антоний сходили со страниц, но они были плоскими, неживыми и не могли причинить ей вреда… а потом она увидела уродливую мумию в стеклянном ящике, и услышала в своей голове отчетливый властный голос:

“Забудь о них. Они никогда не существовали. Есть только я”.

Этель вздрогнула и проснулась: сердце колотилось, она покрылась испариной. Голос из сна все еще преследовал ее - и она помнила, что тот сказал! Антоний и Клеопатра никогда не существовали?.. Что это значит?

- Ну конечно, не существовали, - в таком образе, в каком мы их знаем, - прошептала Этель, садясь в постели. - То, что о них написано в книгах, - лишь досужие фантазии…

Но кто говорил с ней во сне? Неужели мумия? И во сне она понимала ее язык?

- У тебя самой ум за разум заехал, сестричка, - пробормотала Этель. - Вот уж кому следовало бы обуздать свою фантазию!

Только тут она заметила на ночном столике поднос с чаем. Этель покраснела и быстро спустилась с кровати. Здесь внизу, конечно, нельзя было определить время суток, но девушка чувствовала, что время завтрака давно прошло.

Она умылась, надела сменное белье: вчерашнее нуждалось в хорошей стирке. Ей бы и самой сегодня принять ванну - нужно предупредить джентльменов… Этель надела шерстяное платье с воротничком из ирландских кружев и опаловой брошью под горлом; волосы скрутила узлом на затылке.

Поставив поднос на колени, она наконец-то принялась за свой завтрак. К чаю ей подали восхитительные булочки с корицей, ежевичный джем, масло и бокал апельсинового сока.

Тут Этель заметила, что на подносе лежит свернутая в трубочку газета - “Атлантик дэйли бюллетин”. Брат принес, не иначе!

Девушка схватила и развернула пачку листов, пахнувших свежей типографской краской. Она быстро пробежала их глазами, и заметку Хью нашла на третьей полосе.

“Древняя мумия мстит за себя!