Я беременна, профессор!

– Можно войти? – раздался голос Тима. – Или у вас тут вовсю рубрика восемнадцать плюс?

– Потерпим, пока вы не уйдете, – хмыкнул я. – Ну и как вы вообще до такого додумались? – спросил следом.

Ольшанский и девчонки начали рассказывать, перебивая друг друга, в то время как Даша заваривала на всю компанию ароматный чай. А я смотрел на свою жену, слушал своих друзей и ощущал себя до невозможности счастливым.

И больше никогда не намерен был этого счастья упускать.

Эпилог

– Вот! Посмотри, ну тут же вылитый Гоша! – сказал дед моего мужа, положив передо мной альбом. Мы как раз отмечали день рождения Альберта, и вот его дедушка решил впасть в ностальгию по прошлому.

Для него за этими воспоминаниями скрывалась попытка окунуться в минувшие времена. Для меня же – таилась угроза, что в итоге наш с мужем секрет будет раскрыт.

А секрет имелся в наличии. Даже когда прошло три года, во время которых мы с мужем занимались тем, что жили самой обычной жизнью, пусть у нас в семье и рос маленький клон.

– Вылитый! – притворно восхитилась я, глядя на фотографии. С них действительно взирал маленький Альберт, он же Гоша, он же Гога. Совершенно идентичный нашему сыну (но я и спорить бы с этим не стала, если бы было нужно). Только разве что прическа другая.

– И это говорит о том, что гены Алика сильнее!

Ну что я могла на это сказать? Конечно, они были сильнее! Там и имелись только его гены, с чем уж тут спорить?

– Да! Сильнее! – улыбнулась я и откинулась на спинку дивана. Положила руку на внушительный живот и прислушалась к своим ощущениям.

Дед Альберта мгновенно встрепенулся. Отложил альбом и спросил тихо:

– Еще не пора?

О, как же я ненавидела этот вопрос! Мне казалось, что в тот момент, когда мы с Поклонским поняли, что ждем Гошу, меня все кругом стали сразу выводить из себя требованиями сообщить, когда уже я начну рожать!

– Еще не пора, – отрезала я и добавила более мягким тоном. – Давайте уже посмотрим фотографии Альберта!

Пора, правда, стало слишком быстро. Не прошло и полдня, как я поняла – рожаю! Гоша что-то усиленно рисовал на специальной доске. Снова эти его спортивные мероприятия. В противовес тому, что нам с Аликом можно было от него ожидать, он взял курс на спорт. Играл в местной команде по баскетболу. Ну, как играл? Бегал с огромным, едва ли не больше него в два раза баскетбольным мячом, туда и обратно. И, по мнению нашего тренера, подавал надежды.

Мила, которую мы считали исключительно своим ребенком, тоже была увлечена всякими подобными занятиями. А именно, увлекалась балетом. И по этому поводу у нас с мужем часто возникали споры.

« – Ты видел, какие у балерин ужасные стопы? Эти уродливые пальцы? Синяки! Ужас просто!

Я пыталась воззвать к самому святому – тому, что наша дочка может страдать во время своих занятий балетом. Но Альберт был непреклонен.

– Видел! – отвечал он мне. – Но если это ее мечта?

– Чья мечта, Алик? Миле четыре года!

– И что? В четыре года не может быть мечты?»

И я сдавалась. Потому что знала – и в четыре года может быть мечта. И я сделаю все, чтобы она сбылась, лишь бы только мои дети были счастливы.

– Ты рожаешь! – сообщил мне Поклонский, прибыв домой в тот момент, когда я волокла в прихожую сумку, собранную в роддом.

Ну какой-то мистер очевидность!

– Именно, – сказала я, переживая очередную схватку.

В рождении Гоши успела выявить для себя, что главным было не паниковать. Чем больше страх – тем сильнее метания, а значит – боль. А вот если относиться к этому спокойно – то все не так уж и страшно.

– Почему мне не позвонила вовремя? – потребовал ответа Альберт, забирая сумку.

– А когда это – вовремя? – подернула я плечами, давая мужу понять, что ничего такого страшного не происходит. – Я сама поняла это не так давно. Ты уже успел отправиться домой.

Он посмотрел на меня с сомнением, но все же поджал губы и скомандовал:

– Едем рожать!

Прекрасно. Едем! Но я это знала и так.

– Еще раз! – отдал указание акушер. – Давайте! Дышим!

– Вы ей давите на живот! – возмутился Алик. – Перестаньте немедля!

– Я не давлю! Вообще в стороне стою. Может, сами примете роды?

Я закатила глаза и простонала:

– Дайте мне уже родить!

И через несколько минут на свет появилась наша дочь – Любовь. Хотя, мы с мужем до сих пор все еще сражались за то, чтобы дать ей именно это имя.

– Какая она… красивая! Особенная! – сказал муж, забирая девочку, пока я отдыхала.

На этот раз наш ребенок был зачат обычным путем, но даже если бы Альберт решил подсадить мне второго клона, наверное, я бы уже не злилась. Хотя… Он вряд ли бы пошел снова на этот шаг.

– Очень красивая! – сказала я в ответ.

В целом, малышка была обычной. Особенно в том виде, в котором предстала передо мной – сморщенная новорожденная. Одна из миллиардов. Но Альберт был прав. Для нас с ним она была особенной.

– Пусть будет Любовью, – сказал он, покачивая дочь на руках и глядя на нее так, как будто она была самым большим на свете чудом.

– Хорошо. Мне кажется, это имя подойдет ей идеально.