Я беременна, профессор!

Протиснувшись в дом, Тим повернулся ко мне и, уперев руки в бедра, поинтересовался:

– Ты почему на звонки не отвечаешь?! И Даша тоже! Мы же договаривались вчера встретиться! Я думал, случилось что-то!

Он был недалек от истины.

– Так и есть, – безжизненно передернул я плечами.

– В смысле?! – резко повернулся ко мне Тимур, уже успевший залезть в холодильник в поисках съестного.

– Даша от меня ушла. И забрала детей.

Ольшанский аж сосиски из рук выронил. На радость Молли и котятам.

– Ты что натворил? – поинтересовался он угрожающе. – Опять проснулся в непонятно чьей квартире?!

– Если бы, – вздохнул я.

Вопрос Ольшанского ударил по больному. Как могла Даша, с которой мы уже столько вместе прошли, так просто уйти? И как мог я ей это позволить?!

Ей нужно было время, я это понимал. Но также я понимал, что это самое время может играть против меня. Нужно было что-то делать. Нужно было найти ее. Упасть ей в ноги. Просить прощения. И что там еще требуется для того, чтобы женщина оттаяла? Я готов был на все. Казалось, каждая прошедшая минута отдаляет нас друг от друга все больше.

– Надо что-то делать, – сказал я и резко заметался по комнате, ища сам не зная чего.

– Алик, ты в норме? – опасливо уточнил Ольшанский, очевидно, сочтя, что я рехнулся.

– Нет! – выкрикнул я. – Ни хера я не в норме! Я не знаю, где моя жена!

– Так надо узнать! – вдохновился Тимур и, поймав меня за локоть, встряхнул.

– Выглядишь паршиво, – констатировал он. – Ты когда ел последний раз?

– Не помню, – признался я.

– Сейчас что-нибудь сообразим. А потом ты мне все расскажешь.

Я послушно рухнул в кресло и смотрел на то, как Ольшанский делает нехитрую яичницу. С трудом впихнув в себя приготовленную еду, и то больше ради Тима, чем себя, я нетерпеливо сказал:

– Надо позвонить.

Смартфон нашелся в кармане моих джинсов. Набрав номер Даши, я ожидаемо обнаружил, что ее телефон выключен. То же самое было и с телефонами Люды и Тани.

– Я должен ее увидеть, – сказал я сквозь зубы.

– Что-нибудь придумаем, – утешил меня Ольшанский. И снова спросил:

– И все-таки, что случилось?

Подняв на него глаза, я решился. Если кому и можно было рассказать всю правду, так это Ольшанскому. И, сделав глубокий вдох, я наконец облегчился. В смысле – излил Тиму душу, выложив ему все, как есть.

– Ты е*анутый, Алик, реально, – резюмировал он, когда я закончил рассказ.

– Я не собирался доводить свои эксперименты до подобного результата! – ответил я. – Но это все уже неважно. Если бы Серафима Петровна не ошиблась – я бы никогда не женился на Даше. Я бы не знал… – прервавшись, я взъерошил волосы и, поморщившись, закончил:

– …Очень многого. Мне надо ее вернуть. Надо вернуть, понимаешь?!

Вскочив на ноги, я впился взглядом в Ольшанского, будто тот мог щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы Даша появилась. Но никто не был способен на подобное. И даже великая наука не знала способа вернуть человека по одному лишь своему желанию.

– Надо – так надо, – между тем, спокойно сказал Ольшанский. – Поехали?

– Куда?

– К Люде. Или Тане. Или к обеим. Раз они не отвечают на звонки, будем брать штурмом их дома.

Ольшанский был прав. Девочки наверняка знали, где Даша. И я заставлю их мне об этом рассказать. Чего бы то ни стоило, черт возьми!

Я потеряла покой и сон, хотя хотела прямо противоположного. Но как можно было находиться в нирване, когда я только и делала, что гоняла по кругу одни и те же мысли? Кажется, от них даже можно было свихнуться, но от этого меня удерживало наличие детей, которые во мне остро нуждались. Им я и посвящала свободное время – даже когда они спали (что случалось почти постоянно), перестирывала их одежду, мыла коляску, напевала колыбельные. В общем, делала все, чтобы только не страдать из-за лжи мужа. И из-за расставания с ним же. Потому что как бы то ни было, но я любила Альберта. И кажется, теперь даже сильнее, чем раньше.

– Все! Хватит!

Люда, которая приезжала вместе с Таней каждый день, отняла у меня тарелку. Ее я протирала полотенцем уже минут десять как.

– Что хватит? – не сразу поняла я.

Меня усадили за стол, девочки расположились напротив. Ясно, не избежать разговора по душам.

– Ты себя изводишь! И совсем непонятно, зачем.

Ну конечно, им непонятно. Но не расскажешь же всей правды, несмотря на доверие, которое было абсолютным.

– Мне понятно – и этого достаточно.

– Веник тоже явно в депрессии. В общем, лично я совсем не представляю, что он такого должен был натворить, чтобы все закончилось вот этим всем.

Угу… я тоже не представляла несколько дней назад. Зато теперь очень даже представляю.

– Девочки, мне не нужны вот эти все беседы, – как можно мягче сказала я и посмотрела на них умоляющим тоном. – Я просто сейчас хочу побыть без Альберта. Имею же на это право?

– Имеешь, – кивнула Таня уверенно. – Но и мы имеем право беспокоиться за тебя! Ты бледнее смерти.

– Я просто устала.

– Значит, сегодня ты просто отдыхаешь. Иди гулять!

– Чтоооо? По-твоему, толкать перед собой огромную коляску – это отдых?

– Нет. Ты не поняла. Иди гулять одна.