Я беременна, профессор!

Тим, несмотря на внешнее спокойствие, явно не находил себе места. Это я понимал по тому, сколько раз он бегал на улицу баловаться сигаретой. Даже шлюшка Молли прониклась, кажется, всеобщим чувством ожидания и чуть ли не все эти сутки сидела в позе истукана, насторожив уши в поисках новостей.

Когда Ольшанский наконец вернулся с конвертом, все присутствующие вскочили на ноги и потребовали ответа:

– Ну что там?!

– Еще не смотрел, – буркнул Тим и, окинув нас мрачным взглядом, разорвал конверт.

Результаты были ясны по одному лишь его лицу.

– Уф, – выдохнул Ольшанский и в поисках опоры прислонился к излюбленной столешнице.

– Нет? – уточнил я.

– Нет, – подтвердил он. А потом, выпрямившись, подошел к Миле и склонился над люлькой.

– Прости, кроха. Но тебе, честно говоря, чертовски повезло. Я был бы ужасным папашей.

Я же отвел Дашу в сторону и спросил:

– Ты все еще хочешь, чтобы Мила осталась с нами?

– Да! – ответила жена, не раздумывая.

– Но у нас ведь скоро будет еще и свой ребенок. Ты уверена, что справишься с двумя младенцами?

– Я уже справляюсь с Милой. И мне есть, кому помочь, – она кинула взгляд в сторону пестрой компании, оккупировавшей наш дом.

– Я надеюсь, что они не будут жить с нами и дальше, – ужаснулся я.

Даша только рассмеялась. А я, склонившись к ней, добавил:

– Я страшно хочу остаться с тобой наедине.

От ее ответного взгляда, зажегшегося обещанием , кровь побежала по венам быстрее. Хотелось сгрести ее в объятия и унести подальше от всех. Сбежать, чтобы позволить себе все то, чего мы оба хотели. Но вместо этого пришлось взять себя в руки и переключить мысли на текущие проблемы. Растянув губы в улыбке, я констатировал:

– Что ж… значит, мы приступаем к процессу удочерения.

С недавних пор моя жизнь была совершенной! Все, чего я так хотела, все, к чему стремилась – у меня имелось. Любимый муж, маленькая дочь, спокойная жизнь, наполненная встречами с родными и близкими. И отряд котят, которых мы со временем все же пристроили в добрые руки.

Я сдала сессию и готовилась к тому, чтобы стать мамой. Мой профессор тоже готовился к этому событию, то и дело напоминая мне, что нужно быть осторожной и помнить о тех вещах, которые я не всегда считала значимыми.

«Ты взяла с собой зонт? Сегодня дождь!»

«Зачем продлила проездной? Не нужно было этого делать! Я бы тебя подкинул до магазина!»

«Никакой готовки! Закажем еду в ресторане!»

Вот так он раз за разом напоминал мне о том, насколько заботится не только обо мне, но и о нашем будущем потомстве.

У нас с Поклонским должен был родиться сын – об этом мы узнали на втором узи. Третье исследование лишь подтвердило эту данность. А даже если бы и не подтвердило – я и сама чувствовала, что у нас появится мальчик и точка! В комплект Миле, которую я считала своей дочкой.

И это тоже составляло своего рода маленькое счастье. Наша с Поклонским дочь, а еще – мальчик, которого я должна была родить в ближайшее время. И пусть зачат он был не совсем традиционным способом, мне было на это плевать. Наши с Поклонским дети появлялись у нас неожиданно. И мне это даже нравилось.

В тот день, когда родился Георгий Альбертович, я задержалась в университете чуть дольше, чем ожидала. С Милой находилась Таня, и я могла полностью посвятить время обучению, хоть и знала, что сорок первая неделя беременности уже началась.

– Иванова… то есть, Поклонская! – окрикнула меня Тамара Львовна, когда я шла по коридору к кабинету профессора Амурского. – Тебе когда рожать?

Зря она это спросила! Стоило только деканше поинтересоваться о таких приземленных вещах, как я почувствовала первую схватку. Она вполне могла быть тренировочной, как и раньше, но я сразу поняла – рожаю!

– Прямо сейчас! – выдохнула я, схватив Тамару Львовну за руку. Та посмотрела на меня с таким видом, как будто я вот-вот должна была воспроизвести на свет инопланетянина.

– Что сейчас, Поклонская? – уточнила деканша.

– Рожать мне прямо сейчас! – воскликнула я, так и не отпустив руки Тамары Львовны.

– Святые угодники! – прошептала та и медленно повела меня к своему кабинету.

Не знаю, угодники были святыми или яичники (как заверял мой муж), но в этот момент я была готова уверовать во что угодно, потому что мне стало очень страшно.

– Еще! Давай! Раз, два, тужься! – скомандовала акушерка, и я сделала то, чего от меня ожидали. Сжалась в три погибели, пытаясь вытолкнуть из себя ребенка. В этот момент захотелось выругаться как-нибудь особенно грязно, потому что роды в теории и на практике – две совершенно разных вещи. Хотя, о чем я думала? Знала ведь, что так или иначе мне придется рожать. Нужно было просто произвести на свет нашего с Альбертом малыша. Сделать то, что делали до меня миллиарды женщин.

– Тужимся, тужимся! Еще! Не кричим! – произнесла акушерка вновь и я, откинувшись назад, поняла, что все получилось. На свет появился наш с Альбертом сын. Довольно крупный и, на первый взгляд, очень хорошенький.

Ребенка положили мне на живот поближе к моей груди. И тут случилось то, чего я никак не ожидала.