Я, Аримго

Вы заслужили благосклонность старосты деревни Щуковка. Репутация с Великороссией увеличивается на 15 пунктов. Текущий статус: нейтрально.

Поздравляем! Вы обрели новый уровень: 18.

Получены очки характеристик: 4.

Вежливо отклоняю предложение присесть перекусить с дороги, а заодно отметить успешное окончание мероприятия стаканчиком винца под предлогом необходимости успеть побывать в столице и нанести ряд деловых визитов. Матвей Кузьмич, слегка огорчённый отказом, услышав, куда собираюсь, заметно приободрился.

-А, впрочем, чего кота за хвост тянуть, нарисую-ка письмо сразу. Причём отцу Максимину лично. В своё время он немало дознаний по делам, с чернокнижием связанным, провёл, с десяток колдунов на костёр отправил, остальных на покаяние или ссылку. Нуэрбо всё равно вряд ли пожелает давать объяснения, или набрешет с три короба, поэтому пусть инквизиторы покрепче берут его за жабры. Если попрошу доставить сообщение адресату, возьмёшься ли? А то казённой почтой слишком долго. Все расходы на дорогу и прочее компенсирую с лихвой!

Если так, почему бы и нет?

-Замечательно! Тогда обожди минутку, основной текст я изобразил заранее, осталось лишь вписать конкретные прегрешения. Да, да, давно подозревал неприятности, с чернокнижником связанные, вот и пригодилось.

И, присев за стол, Матвей Кузьмич начертал несколько строк на извлечённом из сундука листе бумаги. После чего, сложив его вчетверо, засунул вместе со снимками в конверт, который запечатал сургучом.

Получено задание: доставить письмо старосты деревни Щуковка отцу Максимину, главе отдела по борьбе с порчей и идолопоклонством Тайной Канцелярии Его Величества.

Надо же – Тайная Канцелярия! Сразу вспомнились картинки из учебников истории, живописующие методы работы инквизиции – плети, дыба, «испанский сапог», палач с раскалёнными добела щипцами. Бр-р-р, не позавидуешь тому, кого заподозрят в «идолопоклонстве». Аж холодок по коже, хотя ни в чём подобном вроде не замечался.

К письму был приложен аванс в размере двадцати серебряных. Пригодятся, неизвестно во сколько обойдётся идентификация короны, может, и всей наличности не хватит, тогда до следующего раза. В любом случае лишними не будут точно.

-Да, - уже собираясь уходить, вспомнил я, - там, на площади, целую кучу новых объявлений вывесили…

-Знаю, царский гонец мимо скакал, он и расклеил.

-…но кое-кто из героев, обнаружив их, решил не делиться с остальными. Как бы побоища из-за этого не приключилось.

-Однако могут, - озаботился Матвей Кузьмич. – Придётся капитана предупредить, пусть стрельцы подежурят поблизости. Доска та и трактир – две извечные головные боли, передерутся по дурости или пьяни, а мне потом выговор – народ, мол, распустил, оттого и порядку никакого. Можно подумать, я кого-то заставляю бить морду ближнему! Наоборот, увещеваю, дабы вели себя прилично.

Увы, никому пока не удалось переделать природу человеческую. Если имеется кабак, то обязательно нужно упиться до поросячьего визга, а если его нет, всенепременно следует разыскать, и уж тогда точно нахрюкаться. Без разницы, в реале или виртуале. Как в воду глядел насчёт побоища: «Берсерки» вскоре имели неосторожность наехать на новичка, у которого в друзьях офицеры клана «Китеж» оказались. Те на подмогу ещё парочку кланов помельче кликнули – в общем, пришлось куркулям принимать неравный бой. К сожалению, победа союзников оказалась пирровой – к моменту, когда последний из «Берсерков» капитулировал, свежих объявлений уже почти не осталось.

Обо всём этом я узнал, правда, лишь вечером следующего дня, от старосты направившись прямиком к церкви. С наглым видом шествую через ворота, игнорируя недовольный взгляд сторожа. И кожей чувствую, как он продолжает смотреть мне вслед.

Внутри храма царил полумрак. Единственным источником освещения служили массивные восковые свечи перед суровыми ликами апостолов и святых. Рукописные иконы в массивных золотых окладах занимали почти всё свободное пространство стен – вплоть до алтаря, а своды потолка были расписаны сценками из жизни ангелов. Засмотревшись, не заметил появление отца Афанасия.

-Ты пришёл сделать пожертвование, сын мой?

Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь и с интересом разглядываю визави. Его облачение – под стать детищу, сплошь золото и парча, а висящий на груди крест весь изукрашен драгоценными камнями. Лицо излучает спокойствие и уверенность в себе, но взгляд остаётся сосредоточенным, оценивающим.

-Пожертвования? Можно, конечно, если на добрые дела.