И вспыхнет пламя

– Боже, опять она. Все, я пошла отсыпаться. Вы вдвоем чудесно покараулите.

С этими словами Джоанна уходит и растягивается рядом с Финником.

– Тик-так, – шепчет Вайресс.

Отвожу ее назад и укладываю, а потом, чтобы успокоить, долго поглаживаю ей руку. Женщина погружается в дрему, но беспокойно мечется и поминутно выдыхает свое «тик-так».

– Тик-так, – соглашаюсь я вполголоса. – Пора в постель. Тик-так. Засыпай.

Солнце поднимается по небосводу и наконец повисает прямо над нашими головами. «Полдень», – рассеянно думаю я. Хотя какая разница. Справа, вдали, в дерево бьет огромная молния и разражается электрическая гроза. Точно там, где и в прошлую ночь. Кто-то снова запустил бурю. Продолжая успокаивать Вайресс, я наблюдаю за вспышками, сама почти усыпленная плеском воды. И размышляю о прошлой ночи. Молнии начались после загадочного колокольного звона. Двенадцать ударов.

– Тик-так, – произносит Вайресс, очнувшись на миг, и опять отключается.

Тогда было двенадцать ударов. Примерно в полночь. И сразу гроза. Теперь солнце над головами. Как будто бы полдень. И молнии...

Медленно поднимаюсь и обвожу глазами арену. Вспышка мелькнула вон там. В следующем «куске пирога» наших новых союзников застал сильный ливень. Мы, наверное, были в третьем, когда появился туман. Едва он рассеялся – обезьяны четвертом сбились в опасную стаю. Тик-так. Стремительно поворачиваю голову в другую сторону. Несколько часов назад, около десяти волна пришла со стороны второго участка, считая слева от молнии. Которая ударила прямо сейчас. В обед. И в полночь. И снова в обед.

– Тик-так, – шепчет Вайресс во сне.

Всполохи прекращаются, справа от них начинается ливень, и до меня вдруг доходит смысл ее слов.

Приглушенно ахаю:

– Да тик-так.

Обвожу глазами арену, полный круг. Все верно.

Тик-так, тик-так. Это просто часы.

23

Часы. И почти вижу стрелки, кружащие над циферблатом арены, поделенным на двенадцать отсеков. Каждый час на смену одному ужасу приходит другой. Молнии, кровавый дождь, ядовитый туман, обезьяны – это первые четыре часа. В десять – волна. Понятия не имею, что происходит в остальных семи секторах, но Вайресс права.

Сейчас время багрового ливня? Мы – на пляже, под сектором обезьян и на мой вкус, слишком близко к туману. Ограничиваются ли напасти джунглями? Вряд ли. Волна доходила почти до самого центра. Если туман просочится на пляж или обезьяны вернутся...

Расталкиваю товарищей:

– Вставайте, Вставайте, нам надо уходить.

Впрочем, на объяснения времени хватит. Успеваю изложить им свою теорию – и про «тик-так», и про движения невидимых стрелок, управляющих смертоносными силами в каждом из секторов.

По-моему, я убедила всех, кто остался в здравом уме, за исключением Джоанны, готовой отвергнуть любое мое предложение. Но даже она соглашается: мол, береженого Бог бережет.

Пока товарищи собирают наши пожитки и надевают на Бити комбинезон, я бужу Вайресс. Она просыпается с испуганным криком:

– Тик-так!

– Верно, тик-так, арена – это часы. Часы, Вайресс, ты была права, – говорю я. – Все верно.

Женщина расцветает на глазах. Рада, наверное, что ее наконец-то поняли. А ведь она, должно быть, еще с первым ударом колокола обо всем догадалась.

– Полночь.

– Да, полночь – это начало, – киваю я.

В памяти всплывает картинка и настойчиво требует моего внимания. Перед глазами встает уже не обычный циферблат, а хрустальный. «Начинается в полночь», – сказал Плутарх. А потом на миг загорелось изображение моей пересмешницы. Что, если главный распорядитель как раз и хотел намекнуть насчет арены? Но для чего? Ведь меня еще не объявили трибутом будущих Игр. Может, он собирался помочь мне как ментору? Или все было решено заранее?

Вайресс кивает в сторону кровавого ливня.

– Час тридцать, – произносит она.

– Точно. Час тридцать. Ровно в два вон там, – я указываю на близлежащие джунгли, – разольется ядовитый туман. Нам нужно перебраться отсюда в безопасное место. – Вайресс улыбается и послушно встает. – Пить хочешь?

Подаю плетеную миску с водой. Женщина опустошает ее почти на четверть, а потом доедает последний кусок зеленоватого хлеба, протянутый Финником. Теперь, когда непонимание больше не стоит между нами, она с радостью вышла из оцепенения.

Проверяю оружие. Завязываю выводную трубку и тюбик с мазью в парашют и закрепляю на поясе при помощи обрывка лианы.

Бити еще не пришел в себя, а когда мой напарник пытается поднять его, решительно возражает:

– Веревка.

Да здесь она, – отзывается Пит. – С Вайресс все в порядке. Она с нами.

Бити вырывается.

– Веревка, – настаивает он.

– Ой, знаю я, что ему нужно, – нетерпеливо бросает Джоанна. И, пробежав по пляжу, приносит густо покрытый спекшейся кровью цилиндр, который был при нем, когда мы купали изобретателя. – Бесполезная штука. Провод, что ли? Долбанутый за ним и бежал к Рогу изобилия, тогда и нож в спину получил. Даже не знаю, что это за оружие. Если только отрезать кусок и использовать как удавку? Ну вот скажите, вы себе представляете, чтобы Бити кого-нибудь удавил?