И все же…

Никто не испытывает никакого удовольствия ни от дарения, ни от получения подарков подобного рода, и страшно видеть, что некоторые магазины чувствуют себя вправе назначать за галстук цену. Следует ли мне краснеть, вспоминая некоторые свои аналогичные поступки? Разумеется, следует. Не притворяйтесь, будто не понимаете, о чем я. Речь идет о постепенной деградации еще одного ежегодного ритуала, в соответствии с которым все школьники теперь должны дарить «валентинки» всем в классе. Мне говорят, ничьи чувства не задеты, но весь первоначальный смысл отправки «валентинки» умышленно сведен на нет. Если я захочу сделать подарок, то постараюсь, чтобы он а) запомнился и б) был приятным сюрпризом. (Мне нравится думать, что некоторые из моих «валентинок» одновременно обладали побочным эффектом неожиданности.)

Но рождественский цикл отмечен отупляющей рутиной и предсказуемостью. Вот почему стихийный гений Чарльза Диккенса не мог не породить Эбенезера Скруджа — единственного персонажа в этой истории, обладающего человеческими чертами, стоическая и тщетная попытка которого оказать сопротивление подспудно вызывает отклик более сильный, чем большинство людей готово признать. А ведь в те времена, когда писал автор «Рождественской песни», еще не раздавался оглушительный лязг машинерии Рождества, продолжительностью напоминающего Рамадан, и 26 декабря («День рождественских подарков») был у английского народа днем обмена жетонами.

В моей позиции есть нестыковка, потому что многие преступления против вкуса и чувства меры этого месяца, по сути своей светские и материалистические, берут начало от самого события в Вифлееме, произошедшего предположительно в правление императора Октавиана Августа. (Если хотите увидеть несомненный китч, поезжайте сегодня в Вифлеем и замрите в благоговейном трепете на «Ясельной площади».)

Действительно, размытая версия мультикультурализма внесла в обязательные «праздники» и сомнительный эпизод из еврейского апокрифа, и Кванзу, афроцентричную поделку, любезно преподнесенную нам Роном Каренгой, которого нам также следует поблагодарить за изобретение слова «эбоникс». Эти добавления, разумеется, направлены на абсолютное расширение и добросовестное стремление бизнеса к всеохватности. Когда Рождество было еще Рождеством, такой записной еврейский либерал, как Энтони Льюис, мог вызвать сезонное негодование никсоновскими и киссинджеровскими бомбежками Вьетнама, нареченными с высокоумной иронией «рождественскими бомбардировками», словно бы закоснелых вьетнамских марксистов лучше было бы покарать в День труда.

Но ставшие конфессионально плюралистическими и освободившимися от христианской монополии праздники не сделались оттого менее религиозными. Поэтому возникает самый что ни на есть вопрос в духе Скруджа: «А нет ли здесь конституционной проблемы?»

И как бы ни хотелось избежать ежегодного паводка легализма, ответить на него отрицательно трудно. Понятия не имею, сколько всего в Соединенных Штатах церквей и синагог (кажется, немало, и многие из них освобождены от уплаты налогов), но даже если бы «религиозные праздники» отмечались только в этих зданиях или посредствам афиш и знаков, которые мы на них видим, эффект уже был бы весьма впечатляющим. Ничуть, впрочем, не меньший, ограничься мы лишь той массой верующих, которая украшает дома свечами, гирляндами, символами, скандинавской дикой флорой и фауной, и, по велению духа, всем, чем только угодно.

Но что вся эта мешанина делает на лужайке у Белого дома, или в общественных местах официальных резиденций представителей исполнительной власти, или в государственных учреждениях и государственных школах? Абсолютно независимо от четких положений Первой поправки, это представляется мне нарушением описанного Токвилем принципа, согласно которому в Америке религия основывается на строгой добровольности, не требуя и не испрашивая выделения средств налогоплательщиков.

Кроме того, все это — бросаясь в глаза без спросу и вопреки смиренным мольбам об избавлении — оскорбляет еще один известный рескрипт, утверждающий право быть оставленным в покое. Ясли на вашей лужайке вызывают у меня зевоту. Олени, бредущие ко мне с вашего газона, не радуют ни в одно из времен года. Ангелы и меноры на лужайке Белого дома нарушают Первый пункт Первой поправки, направленный и на защиту религии от государственного вмешательства, и общественной сферы от клерикальных посягательств.