И все же…

Ущерб, нанесенный зданию временем, империями и оккупантами прошлого, невосполним. Но есть одно осквернение, которое можно как минимум частично возместить. В начале XIX века посол Великобритании в Османской империи лорд Элгин послал на занятую турками территорию Греции бригаду, выпилившую и вывезшую примерно половину украшений Парфенона. Как и все древнегреческое, они представляют собой самое роскошное и прекрасное сокровище скульптуры в истории человечества. Под руководством художественного гения Фидия храм украсили двумя массивными фронтонами с фигурами Афины Паллады, Посейдона и богов солнца и луны. Ниже шел ряд из 92 панелей с горельефами (или метопами), на которых были представлены мифические и исторические сражения. Самым филигранным был фриз, барельефы которого представляли ежегодную процессию Панафинеи из богов, людей и животных: 192 всадника и воина вспомогательных войск — точное число павших в битве при Марафоне героев города по преданию. Эксперты расходятся во мнениях, какая именно история здесь рассказана, но фриз явственно представлял собой непрерывное повествование. Однако половина рассказа до сих пор находится в Британском музее в Лондоне, проданная в 1816 году Элгином английскому правительству по сильно заниженной цене в 2,2 миллиона долларов в пересчете на современные деньги, чтобы расплатиться с долгами. (Укрась он скульптурами, как первоначально замышлял, свое поместье Брумхолл в родной дождливой Шотландии, их бы никто никогда больше не увидел.)

С тех пор, как лорд Байрон обрушился с едкими нападками на колониальный грабеж Элгина сначала в «Паломничестве Чайльд-Гарольда» (1812), а потом и в «Проклятии Минервы» (1815), продолжается острый спор о законности сделки Британского музея. Я написал об этом споре целую книгу и не стану утомлять вас всеми подробностями, а просто приведу аналогию: это все равно, как если бы во времена Наполеоновских войн надвое разрезали «Мону Лизу», а половины купили разные музеи, скажем, Санкт-Петербурга и Лиссабона, и никто не пожелал бы посмотреть, как картина могла бы выглядеть, если их соединить. Если вы думаете, что я беру через край, смотрите сами: тело богини Ириды сегодня находится в Лондоне, а голова — в Афинах. Передняя часть туловища Посейдона — в Лондоне, и задняя часть — в Афинах. И так далее. Это гротеск.

В ответ на эти, по сути, эстетические возражения у британского истеблишмента три контраргумента. Во-первых, возвращение скульптур может создать «прецедент», который опустошил бы мир музейных коллекций. Во-вторых, в Лондоне скульптуры могут увидеть больше людей. В-третьих, грекам негде их выставлять. Первый легко опровергнуть: греки не хотят себе больше ничего возвращать и на самом деле надеются, что древнегреческая скульптура будет выставляться в других странах не меньше, а больше. И нет такого суда или органа власти, куда можно было бы обратиться с иском, чтобы он создал подобный прецедент. (В любом случае, и кто мог бы с подобным иском обратиться? Ацтеки? Вавилоняне? Хетты? Греческий случай особый — абсолютно индивидуальный и уникальный.) И второе: муж Мелины Меркури, ныне покойный кинорежиссер и сценарист Жюль Дассен, в 2000 году заявил британской парламентской комиссии, что с точки зрения массовости аудитории скульптуры следовало бы выставить в Пекине. После того как мы покончили с этими пустяковыми и неинтересными возражениями, перед нами осталось третье, и серьезное, которое и привело меня в Афины. Где подходящее музейное пространство для экспонирования сокровищ?

К сожалению, правда, что в XX веке город сделался очень грязным и оставшиеся на Парфеноне рельефы и статуи сильно пострадали от «кислотных дождей». Правда и то, что организованный в XIX веке на Акрополе музей, маленькое жалкое здание площадью всего 1450 квадратных метров, абсолютно непригоден для размещения или показа работы Фидия. Однако сегодня греки понемногу исправляются. Сначала мрамор, подвергавшийся разрушению, в 1992 году сняли с храма, провели его тщательную очистку ультрафиолетовыми и инфракрасными лазерами, и поместили в залы с контролируемой средой. Увы, мы никогда не увидим их все вместе на самом Парфеноне, поскольку, хотя с загрязнением атмосферы удалось совладать, варвары лорда Элгина разбили многие удерживавшие скульптуры архитравы. Это оставляет нам следующую, уступающую лишь оптимальной, альтернативу, которая, впрочем, вполне может превзойти самые смелые ожидания.

20 июня метрах в трехстах к юго-востоку от храма открылся изумительный Новый музей Акрополя. В нем, десятикратно превосходящем по площади старое хранилище, можно было бы экспонировать весь мрамор храма от подножия до верха. Самое главное, в нем впервые за многие столетия можно показать, как скульптуры Парфенона видели горожане древних Афин.