И все-таки это судьба

Витая в облаках, я забыла приготовить ужин, а когда спохватилась, то переварила сосиски и пересолила макароны. Домашние были удивлены. Дети сморщили носы и надули губы, а муж и вовсе обозвал тетерей. Я не обиделась. У меня был мягкий характер. Я не могла ничего пробить, никуда устроиться и выносить удары судьбы. Но у меня был ворчливый, но родной муж, не слишком воспитанные, но все же хорошие дети, да и сама я была нерасторопной, слишком скромной, очень нерешительной, но все же счастливой тетерей.

На следующий день мы уезжали. Соседское окно светило вслед нашей машине, и только мне свет его казался безнадежно грустным.

Каждому свое

Она редко появлялась на детской площадке. Ей было некогда. Она вообще с трудом понимала, как ухитрилась произвести на свет тех, кто под бдительным присмотром няни катался на горке и качелях. Она долго собиралась с духом. Сначала убедительной отговоркой была молодость, даже юность. Она говорила о том, что по нынешним меркам эта прекрасная пора может длиться лет до тридцати пяти. Конечно, бабушка вздыхала, мама говорила: «Дело твое» – и поджимала губы, любопытные и не слишком тактичные соседки по подъезду заявляли прямо: «Надо рожать». Она внимания ни на что не обращала. Так, иногда думала между делом, что соседки дуры. А если у человека проблема? Если он переживает? Как можно так бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь?! Маме с бабушкой всегда отвечала одинаково:

– Успею.

– Ты-то успеешь, – снова вздыхала бабушка.

Ну что ж поделать с этими вздохами? В конце концов, она собиралась рожать себе детей, а не бабушке правнуков.

Главное, муж был согласен с таким планом. Ему нравилась легкость их совместного существования. Приходили с работы, когда хотели. Путешествовали в далекие страны. По выходным высыпались, потом шли в кино и ресторан. Любили укатить на дачу к друзьям. Там природа, шашлыки, ягоды на кустах. У друзей, правда, были дети. Им приходилось резать мясо на мелкие кусочки, следить, чтобы они не обожглись о мангал, и постоянно отвечать на разные вопросы и выполнять разные требования: попить, принести, покачать, спеть песенку, побегать, попрыгать, почитать. Папа самоустранялся к мангалу, мама крутилась как белка в колесе. А они отправлялись на речку. Они были свободны. Шли обнявшись, дышали одним воздухом. Его рука на ее талии, ее голова на его плече. Она говорила:

– Хорошо, правда?

– Ага.

– Все-таки мы молодцы.

– А то!

Молодцами они были не только в отдыхе, но и в работе. Он успел дорасти до должности начальника кредитного отдела крупного банка, она стала начальником маркетингового отдела огромной западной компании. Они обсуждали стратегии, финансы, PR-кампании, расстановку кадров, активы и бизнес-компоненты. И всегда сходились в одном: в их паре дебет с кредитом сошелся как нельзя более удачно.

Тридцать пять не наступило, а грохнуло. Отшумели, отплясали, отгуляли и вернулись в привычную колею: планы, отчеты, проекты, командировки, Мальдивы, Париж, шашлыки. Старшей девочке друзей исполнилось тринадцать. Теперь она не терроризировала вопросами и ни о чем не просила. Она оторвалась от маминой юбки, и мать сходила с ума, не в силах проконтролировать, где, как и с кем проводит время ее еще далеко не взрослый ребенок. А они так и ходили, обнявшись, к реке.

– Маленькие детки… – философски изрек муж.

Она глубокомысленно согласилась:

– Да уж.

Потом исполнилось тридцать шесть, и тридцать семь, и даже тридцать девять. Стало пошаливать давление, начали снижаться гормоны, появилась усталость, а с ней и ясность, что надо либо окончательно вступать в ряды движения «Child Free», либо прыгать в последний вагон. Решили догонять поезд. То ли сработал страх поджидающей в перспективе старости и известная присказка о стакане воды, то ли наступил кризис среднего возраста с его жаждой изменений. Людям обычно хочется свободы, а они успели от нее устать. Причем устали как-то одновременно и буквально в одно мгновение. Снова порадовались сведенному балансу и принялись за дело. Обследования между командировками, врачи перед встречами, лучшие специалисты по рекомендациям уважающих коллег.

К сорока тест показал две полоски, а через восемь недель аппарат УЗИ обнаружил двух эмбрионов. Муж радовался: одним выстрелом двух зайцев. Она была в замешательстве. Она рассчитывала произвести на свет одну человеческую особь и на этом остановиться. Как-то чувствовала, что деторождение и, главное, детовоспитание не ее конек. А тут такой подарок судьбы. То ли подарок, то ли наказание.

– Замкнутся друг на друге, будут меньше дергать родителей, – успокоил муж, и она приняла успокоительное.