И все мои девять хвостов

Всей грудью вдохнула Саша аромат ночной фиалки, до хруста, до боли в легких, запрокинула голову и ощутила его еще сильнее. Запах шел от ее же девяти хвостов. «Фиалковая железа. В одном сантиметре от конца хвоста лисицы расположена фиалковая железа. Весной, когда приходит пора размножения, фиалковая железа начинает усиленно функционировать, запах ее секрета и в самом деле напоминает запах фиалок. По преданиям охотников, если лиса ранена и силы ее на исходе, то, обернувшись, она вдыхает запах фиалок, и это прибавляет ей бодрости», – вспомнила Саша строки, кажется, из учебника.

Учебник… Лисичка, сидящая за книжкой, – любимая картинка из азбуки…

Мама показывает ей буквы: «Это „Л“. Лисичка Листает Листочки…» …Кажется, это было на диване. Мама вытирает ей слезы и прижимает, пахнет своим особым потом. Тепло. На ней, на дрожащей девочке, огромная мужская футболка.

…Она плачет, ей одиноко, холодно, страшно, она ничего не понимает. Горький привкус гари во рту и в носу, темно. Тяй, тяй! Хруст веток, страшно. Непонятная речь, бульканье и карканье, руки хватают больно, тащат на свет, на холод, в чужой злой мир. И закутывают в футболку. Жесткие отцовские, пусть и не родные ладони гладят ее по голове.

…Перекошенный тревогой папин рот: упала с велосипеда, расшиблась!..

…Родители на выпускном в школе, мама плачет от радости: ей вручают благодарность за дочь…

…Подружка Леська дергает бровью и заступается за новенькую на работе… Антон улыбается Саше. Ей, Саше, а не феечкам с курса… Преподаватель Ли прислал ей цветы… Папа ведет ее за руку, папа сажает ее на плечи, Саша высоко-высоко над людским морем – и шарики вокруг, День защиты детей. Мороженое в вафельном стаканчике тает, капает на лысину папы, и тот смеется. И Саша смеется. Счастье. Папин воротник пахнет фиалковым одеколоном. И все люди видят их и улыбаются…

«Они тебя бросили, они тебя обижали, они над тобой смеялись, они…»

«Нет, сестричка, это вы меня бросили, а они – нашли».

«Мы были рядом, мы о тебе заботились, даже когда ты была у них».

«Нет, сестричка, они обо мне заботились, а вы – откупались».

«Это было раньше, теперь мы нашли тебя, и ты, наконец-то, будешь со своими, с нами, всегда. Мы будем жить долго и счастливо…»

«Нет, я всегда буду отличаться, да я уже и привыкла. Если есть кто-то, кому все равно, что ты отличаешься от всех, то это даже интересно».

«Интересно?»

«Да, интересно. Любопытно».

«Глупая, мы не собираемся тебя поглощать, мы зовем тебя в нашу вечную стаю, к своим. У нас тоже много любопытного. Ешь, и побежали!»

– Нет, я людей не ем! – И Саша что есть силы ударила хвостами по ледяной корке. – Это неблагодарно с моей стороны. И уж глупой меня никто из людей не называл.

Хруста не было. Но все кончилось.

Лиза отлетела к стенке и смылась, хихикая. Антон стоял с перекошенным лицом и пялился на Кислицкую и дальше, мимо. Вид у него был обалдевший.

– Брат Алекс? Кислицкая? Короче, рад, но давайте, ребята, завтра – спать сильно хочется. – И, развернувшись, совершенно здоровый, хоть и слегка бледный, Ларин пошел спать, словно ничего и не было.

Двери, снова перед носом захлопываются двери. Кислицкая опять осталась одна посреди коридора, полного закрытых дверей.

Смысл сказанного Антоном дошел до нее не сразу. Ларин назвал ее братом Алексом, Ши Алексом.

– А я не выдержал испытания голодом, вывернулся. – Голос шел из-за спины. Ши Алекс, ее задание, ее двойник, стоял сзади. – Я не знаю, кто ты, красотка, но позволь называть тебя сестрой, раз уж мы оба – лисы и так похожи, что нас путает даже друг Ларин.

Нет, в обморок современные девушки не падают. И Кислицкая тоже не упала. «Так себе дорама», – подумала она. И ответила:

– Ладно. Объяснишь что-нибудь? Теперь мне действительно есть хочется.

– Съедим лаовая? Шучу. Но я по девушкам спец. Парни – это по вашей части, сестричка.

– Братец Ши, могу я тебя так называть? Ты много общался с иностранцами. Ты научился у них иронии, китайцы так не шутят!

Ши рассмеялся:

– Отец настаивал, чтобы я учился. Ну так как же насчет поесть? Чего ты хочешь?

Засмеялась и Саша.

– Лучше курятину, жареную. Закажем онлайн с доставкой. «Вейсинь» нам в помощь!

Часть четвертая Братья и сестры

Глава 1

Бабушка Ен Ху спала. Без снов, без старческого бормотания. История с Полукровкой вымотала ее настолько, что сил не оставалось чувствовать усталость. Небесные лисы, когда уже все закончится?!

Полукровка тоже спал и не мучился заботами прошедшего дня. Все шло по плану, и пусть подушка наутро снова будет мокрой, это небольшая цена за годы унижений, за одиночество, за холодные ночи, когда никто не придет, не накроет пушистым хвостом, не вытрет слезы сиротки, а только смотрят из темноты и тянут, тянут, тянут из тебя силы своими желтыми глазами…

…Цветущая вишня роняла лепестки. Солнечный свет заливал одинокий куст на скрытой поляне, в тайном месте, где никого нет. Лепестки падали прямо на лицо, кружась и ласкаясь. Невесомые, нежные. Как хорошо тут, почти спокойно.