И только пепел внутри…

Голова в красной шапке медленно поползла вверх. Острая скула коснулась плешивой бороды. Пришлось отклониться, чтобы хоть немного соблюсти границы приличия. Личные границы, прежде всего.

– Паша, – выдохнула она и утерла нос рукой. Щеки блестели от потоков слёз. Глаза цвета охры казались такими огромными, что напоминали горящие планеты. – Спасибо.

– Не за что, – нахмурился, напустив на себя суровый вид.

Плавно расслабил руку на ее талии и выпустил из объятий теплое хрупкое тельце, чувствуя, что начинаю мерзнуть.

Всё-таки, куртка не застегнута…

Раненную руку пронзило нахлынувшей волной боли. С шипением тряхнул ею и повертел перед глазами, насчитав четыре рваные дыры с обеих сторон ладони.

– Тебя укусили! – всполошилась Соня и мягко обвила прохладными пальцами моё запястье. – Нужно срочно обработать и сделать укол от столбняка или от бешенства. Или от чего там колят?

– Не знаю, – высвободил руку и опустил вниз. – Чем-нибудь обработаю.

Отступил на шаг и повернулся, чтобы уйти и вернуться домой – докурить сигарету.

– Ты куда? – донеслось мне в спину и в следующий момент Соня встала на моем пути. – Пойдем ко мне, я обработаю рану.

– Не нужно. Я и сам могу бинт намотать.

– Паша! – выплюнула она моё имя. Затем глубоко вдохнула, медленно моргнула и почти умоляюще добавила. – Пожалуйста. Дай тебе помочь.

Просьба прозвучала так, словно речь шла совсем не об укусе. Словно в этих словах было сокрыто что-то еще, над чем мне еще предстоит подумать и разглядеть те подводные камни, которые в них таятся.

Либо это моё больное сознание вдруг решило отыскать в этих словах потаенный смысл?

Как обещание скорого секса во фразе «Пригласишь меня на чашечку кофе?».

– Хорошо, – нехотя кивнул и снова развернулся на сто восемьдесят градусов.

Рядом слышались неторопливые шаги. Боковым зрением уловил, что она всё еще держит своего пса на руках, не рискую того отпускать. Оно и понятно – отголоски лая той стаи всё еще доносились до нас.

Соня прибавила шаг, приложила магнитный ключ к замку и открыла для меня дверь, боясь, что я могу что-то задеть или перетрудить раненную руку.

На второй этаж поднялись без лифта и всё в том же странном молчании. Внутри квартиры под номером восемь было тихо. Пахло какой-то выпечкой и кофе.

Сомневаясь, замер у порога, наблюдая краем глаза за тем, как Соня торопливо скинула куртку, ботинки и лихорадочно всё это запрятала в шкаф в прихожей.

– Проходи в кухню, – махнула рукой, указав нужное направление. – Я Фантику лапы помою и приду.

Стянул один кроссовок, другой. Понял, что без носков. Негоже, наверное, в таком виде являться в гости. Хотя… я и не планировал куда-то идти и с кем-то попивать чай за пустой болтовнёй о погоде и политике.

Стянул с плеч куртку и повесил её на одинокий гвоздь, торчащий из стены. Не знаю, каково было его истинное предназначение, но несколько минут он послужит вешалкой моей куртке. Дольше я здесь задерживаться не собираюсь.

Прошел в кухню. Здесь светло, пахнет аппетитно. Чисто. Всё, что я могу выделить.

Выдвинул стул. Увидел, что с пальца раненной руки вот-вот сорвется капля крови прямо на светлую плитку. Вложил покалеченную ладонь в целую и подошел к раковине. Ударил по крану и промыл рану в прохладной воде, глубоко дыша от боли, в момент шевеления пальцами.

Прервал поток воды. Огляделся в поисках того, чем можно было бы вытереть руки. Рядом с раковиной висели два светлых полотенца, которые не хотелось бы измазать собственной кровью.

На угловой полке обнаружился рулон бумажных полотенец. Оторвал парочку, промокнул руки и прижал к кровоточащим точкам. Наконец, сел на ранее выдвинутый стул.

Как раз вовремя, потому что Соня быстрыми, едва слышными шагами ворвалась в кухню с увесистой аптечкой в руках.

– Сёма еще спит, – зачем-то сказала она мне и распахнула целительный ларь, выложив из него бинты, перекись, какие-то странные губки, вату и ножницы. – Показывай.

– Ерунда, – буркнул я, но всё же убрал с раны уже покрасневшее от крови бумажное полотенце.

– Нужно промыть, – бойко заложила пряди за уши и подозвала меня к раковине. – Иди сюда.

– Я только что промыл под краном.

– Нужно перекисью, – вскинула тонкие брови, махнула рукой, чтобы к ней подошел.

Было бы идеально – не шевелить ничем. Но пришлось встать и стиснуть зубы, когда кровь вновь запульсировала в ране.

Завис с покусанной рукой над раковиной, ожидая, когда она начнет шаманские танцы, морщась от вида крови.

Но, на удивление, она вела себя уверено и сдержано. Даже немного нагло. Обхватила запястье раненной руки, встала между мной и раковиной и притянула к себе. Еще буквально пара сантиметров и мой пах упрется ей в зад.

Но её это совершенно не заботило. Девушка ловко открыла бутылочку с перекисью и швырнула колпачок в сторону.

– Будет немного жечь, – предупредила вполголоса.

В голове промелькнула мысль о том, что перекись не щиплет, но уже в следующую секунду пришлось стиснуть зубы и сделать глубокий резкий вдох, чтобы не сматериться в голос.

Снова запах её волос заполнил сознание.

Сколько можно?